Это было неожиданно, но, когда она кинулась его целовать, меня как током ударило. Еще бы на шею ему села! Сразу очевидно было, что они не будут играть здесь в шахматы, но… В конце концов, это мой сон, почему я не могу взять и убраться отсюда, если я не хочу на это смотреть?!
Я попыталась исчезнуть из комнаты, но меня словно что-то держало. То ли болезненное любопытство, то ли глупость, то ли что-то еще, куда менее близкое и понятное. Тогда я решила, что лучше продолжу рассматривать интерьер. Тем более, что в этой комнате было все же существенно получше, чем в коридоре.
Алаверо деловито раздевался, звеня чем-то громозким.
Ничего кроме большой кровати, темно-коричневого пушистого ковра и тумбочки, на которой стояла темно-зеленая сумочка Мари и неработающий кособокий торшер, в комнате не было. Обои тоже грязновато-бежевые, но хотя бы без дырок и пятен, ковер кто-то, судя по всему, недавно подметал. На стене висела фотография белого щенка лабрадора с умильной мордочкой, испачканной в молоке.
На кровать я старалась не смотреть, но все же отметила: здесь белые простыни, и при том свежие. Кажется, в этом весь Рик: даже из худшего выбрать для себя лучшее, и пользоваться так, словно ты имеешь на это полное право. Я так не умела. И даже как-то немного ему завидовала, что он так может. В обычное время.
А сейчас мне просто очень хотелось проснуться, потому что я не хотела смотреть на вполне красноречивую сцену, от которой даже и сбежать некуда. Сразу вспоминалось, как он был со мной. Да и я никогда не любила за кем-то подглядывать, даже порно никогда не смотрела. Не говоря уже о том, чтобы наблюдать за хорошо знакомыми людьми.
Выходит, он уехал, чтобы переспать с Мари? Почему этот сон такой дьявольски правдоподобный, интересно. Он ведь и правда привык ни в чем себе отказывать, а тут каждую ночь спишь с женщиной рядом, раздеваешь ее, когда у нее мигрень, на руках таскаешь через весь город, но секса между вами нет, кроме одного раза. Скопилось?
Но почему… Нет, бред какой-то. Не спрашивать же саму себя «почему не я?», хотя я, кажется, именно это и сделала. Видимо, не хотелось больше возиться. Хотя зачем тогда он таскал меня через весь город, укутывал одеялом, и все остальное? Стоп. Ладно. Это сон, из которого я почему-то не могу проснуться. Сон, в котором человек, склонный к беспорядочным связям с блондинками, нашел себе очередную блондинку и… связывается с ней. Всего лишь.
Ничего этого нет. В конце концов, Рик бы просто не поехал сюда, он может снять куда более приличное место. Правда, там не будет анонимности. А если девушка замужем? И муж у нее достаточно ревнивый и способен выяснить, что ее видели с кем-то в заведении классом выше, чем это?
Но зачем тогда ему именно эта девушка? С ним же почти любая будет согласна! Даже я, в конце концов не отказала, хотя мы цапались, как кошка с собакой, и я просто по логике вещей должна была его отшить. И ведь это было до того, как он показал себя нормальным человеком, способным на сочувствие, поддержку, помощь! Спонтанно, и не слишком правильно, что ли. Да черт возьми, я даже тогда боялась, что он начнет меня высмеивать!
Я снова рассуждала так, словно вся эта сцена разворачивалась в реальности, но это ведь был сон. Просто отражавший мои страхи? Ревность? Да, может быть. Я ведь, кажется, испытывала какую-то привязанность к этому человеку теперь. Иначе с чего бы ему мне сниться? Или это потому, что он укладывал меня спать?
Сколько я ни пыталась смотреть на обои, полы, стены, а стоны я слышала, как наяву. И Мари явно нравилось с ним трахаться, хотя он как будто отсутствовал. Тело действовало, а самого Рика словно занимало что-то другое. Я не видела, чтобы он особенно о ней заботился, как это было со мной, хотя и старалась не сосредотачиваться ни на ее пышных бедрах, ни на нем. Даже не думать об этом.
И уж тем более не вспоминать, какова его кожа на ощупь. Это. Просто. Сон. Странный сон, наполненный рефлексией, рассыпающимися по подушке золотыми волосами, и сосредоточенной физиономией Алаверо, имеющего едва знакомую девушку в дешевом мотеле, где даже убираются очень сильно через раз. Можно ли отсюда куда-нибудь улететь?
И вдруг я как будто услышала ехидный голос, принесенный ветром:
— Нельзя. Тебе стоило посмотреть, по кому ты пускаешь слюни уже очень давно, сама себе в этом не признаваясь.
Рядом никого не было, кроме Рика и его девушки. Я все равно попыталась найти источник этих слов, произнесенных странно знакомым, хотя и шелестящим, голосом.
— Смотри! — произнес он же, и мой «взгляд» стал прикован к закончившей свое занятие парочке.
Я невольно отметила, что грудь Рика блестит от пота, и, хотя его любовница лежит, расслабленная, и пытается его обнять, он почти сразу встал и принялся одеваться. Даже использованный презерватив снял, аккуратно перевязал, и убрал в карман, почему-то не желая просто выбросить в стоявшее рядом с кроватью мусорное ведро.
А потом случилось то, что окончательно меня убедило: это сон. Дурацкий, странный кошмар, и не более того. Кто бы там со мной ни говорил, утверждая черт знает что, не имеющее отношение к действительности.
Пока Алаверо методично одевался, девушка рядом с ним… Это очень сложно передать, но…
Сначала она приподняла голову, и я увидела, как голубые глаза загораются серебристым потусторонним светом. Потом ее полные губы растянулись в странном оскале, похожем на улыбку злого клоуна из какого-нибудь фильма ужасов. А потом она слетела с кровати. Вверх, не вниз. Рик смотрел в другую сторону, и обернулся только тогда, когда услышал уже больше не ее голос.
— Ты слабак и тряпка, ты в курсе? И детектив из тебя такой же, как из этого тела, — обладатель голоса — кстати, того же, что «говорил» со мной, — указал рукой Мари на ее грудь, — инженер. Раньше передохнут все неверные друг другу парочки в этом захолустье, чем ты найдешь хоть что-нибудь. А знаешь, почему? Потому что ты убийца! Ты умеешь выслеживать беззащитных девок, умеешь похищать, но не бороться с такими же психопатами, как ты сам.
Рик не сразу среагировал на откровенно потусторонний голос. Сначала он полностью оделся, а потом обернулся, не выказывая никаких признаков удивления. Я бы поперхнулась от шока, будь я здесь на самом деле. И происходи все это на самом деле, тоже.
— Оно происходит, просто ты не хочешь верить, — снова съязвил все тот же голос. — Смотри же!
И я смотрела. Как Рик медленно обернулся, и пристально посмотрел на девушку, с которой только что спал. Как у нее все ярче светились глаза, а волосы развевались за спиной, напоминая какой-то огненный шлейф — да, огненный, потому что они сначала начали светиться, а потом их объяли языки пламени. Даже кожа у нее сверкала, и хотелось отвести взгляд, настолько ярко это было. Но не получалось.
А Алаверо только холодно бросил:
— Интересный фокус, но видали и поинтереснее. Что бы ты ни было, оставь девушку в покое. На кой черт этот цирк?
— А у тебя крепкие нервы, — пророкотала «Мари». Я вдруг отметила, что голос явно мужской. Это добавило происходящему еще большей сюрреалистичности. — Но это неудивительно. У убийцы они и должны быть крепкими. Но ты никогда не видел ничего, подобного Мне. Так, одни обрывки, возможно наводившие на разные мысли, но не нас. И уж точно ты никогда не видел, как нечто занимает тело твоей любовницы, — и то, чем стала Мари, расхохоталось.
Смех у него оказался какой-то свистяще-шипящий, но даже это будто не произвело на Рика ни малейшего впечатления. Он насмешливо, как раньше на меня, посмотрел на свою летающую подружку, потянулся, словно большой, только что проснувшийся кот, и поинтересовался:
— От меня-то ты чего хочешь, владетель женских тел? Напугать? Не дождешься. Хотел бы ты меня убить — я был бы мертв. Значит, тебе что-то нужно.
— Бравируем, значит? Ты думаешь, я не чувствую твой страх? Или не вижу, как твоя рука тянется к пистолету, спрятанному в кобуре на поясе? Я прозрачно намекну: если ты выстрелишь, ты выстрелишь в тело. Последствия объяснять? — если бы словами можно было отравить, я бы сказала, что голос именно это и сделал.