Глава 1. Капли росы (о пере-живаниях и со-бытиях)
1. Капли росы (сосуд первый)
Эти тезисы писались быстро. И не статья, и не коммент, так — рассуждения. Накопилось. Считаю себя скорее «говорящим», чем пишущим. Пишу мало, редко. Не то чтобы нечего, чаще другой вопрос — кому и зачем. Эти размышлизмы вряд ли оригинальны и уж тем более — не ответ. Скорее — стремление в знаках поделиться тем, что варится внутри. Вот и делюсь.
Что происходит? Этот вопрос звучит в разговорах на улице, на страницах интернета, в газетных статьях и на телевизионных ток-шоу.
Мы перестали узнавать друг друга. Такое впечатление, что однажды мы проснулись — а вокруг чужие, неизвестные нам люди, с непредсказуемым поведением и непонятными помыслами.
Так бывает, когда человек, столкнувшись со смертельной опасностью либо получив серьезную травму и болевой шок, какое-то время сконцентрирован только на себе. И лишь очнувшись, оглядывается, как заново родившись, — вместо привычного мира без боли перед ним новый мир, с новыми ощущениями и смыслами. В таком состоянии человек тоже относит не себе самому, а миру вокруг эти самые изменения. И хотя на самом деле все его окружающее выглядит так же, как и до пережитого, но вот смыслы этого мира, значения и проявления стали совсем другими. И человек тоже относит миру вокруг, а не себе самому вопрос «Что произошло..?», стоит добавить «со мной». А затем радикально изменить вопрос — «что я совершил, что пережил эту травму и изменил свой привычный мир».
То же относится и к нам. Что мы совершили и продолжаем совершать, что изменили привычный мир? Только ответив на этот вопрос, можно понять «что происходит». С нами.
Еще в годы перестройки Украину называли «заповедником застоя». Мое поколение, перестроечное, еще помнит, как обидно было это читать и слышать от наших ТОГДА продвинутых коллег из Москвы, Питера и Новосибирска.
И правда, как и в далеком 1917-м, о переменах в стране в Киеве узнавали «по телеграфу». Я хорошо помню майдан (площадь Октябрьской революции) конца 80-х, где вместе со значками продавали почти из-под полы самиздат, и кучковались легендарные диссиденты, городская интеллигенция и студенты. Пожилые люди с гордым блеском в глазах держали на тонких палках (а иногда — на простых удилищах) желто-блакитный флаг. Это и был первый Майдан.
Их много было, майданов. Диссидентские, студенческие, шахтерские, киевские, общегражданские. За четверть века киевский майдан стал необъявленным пространством Свободы, где всегда действовали свои законы. В их основе — гражданская самоорганизация и независимость от государства. Даже когда преследуют за диссидентскую газету, или когда штурмуют войска ВВ. «У каждого свой Майдан» — очень верная мысль.
Украинский Майдан за это время давно перестал быть просто площадью в центре Киева. Он вырос в новое социальное пространство, где уникальным образом сохраняется и приумножается традиция становления молодого пост-советского (пост-тоталитарного) гражданского общества.
Почему сразу о Майдане? Потому что украинское майданное движение — последнее и ЕДИНСТВЕННОЕ на пост-советском пространстве гражданское движение, постоянно, иногда с временными разрывами в годы, восстанавливающее повестку «преодоления» (выдавливания) тоталитаризма.
Есть куча теорий и версий тоталитарного общества. А сейчас, учитывая болезнь «википедизма» (есть такая, страдают интернет-зависимые обыватели и экзальтированные самоучки), эти понятия и определения разбрасываются где ни попадя. Но как раз в случае с украинским майданом, с его историей в четверть века, анти-тоталитарная составляющая — это не интеллектуальный симулякр. Всегда Майдан и социальные движения, связанные с Майданом, были направлены на защиту свободы и прав человека, на защиту от Левиафана — всемогущего государства и/или государственной корпорации, которая пытается его подчинить.
Майданное движение в Украине 2013–2014 годов, самое трагичное и самое легендарное за все годы, стало «зеркалом» кризиса пост-советской государственности в его криминализированном и корпоратизированном, практически разрушенном варианте.
О феномене приватизации украинского государства одной частной корпорацией необходимо говорить отдельно, другим языком. Сейчас же лишь отмечу, что нынешний кризис государственности, «выявившийся» после анти-режимного и пост-режимного этапов кризиса 2013–2014 годов, был рожден трансформациями двух предыдущих лет. Поэтому не протесты привели к кризису государственности, а разрушение государственности и дискредитация государственных институтов в глазах граждан стала одной из главных причин массового протеста.