Но не только вооруженный конфликт и война находятся сейчас в фокусе и под пристальным вниманием всего мира Новейшего времени. И сам его результат важен, поскольку от того, кто окажется сильнее, зависит — будут ли появляться новые, такие же или еще более серьезные угрозы глобальному миру, или нет. В этом — и ответ на вопрос, почему «всем миром» боролись с иракским тираном или исламскими террористами. Цена жизни глобального мира слишком высока, чтобы рисковать равнодушием.
Вооруженный конфликт в Украине — это больше чем борьба за власть или контроль над территориями. И если причина конфликта — контр-революция, «воплощаемая» через вооруженное противостояние, то характер и последствия украинской трагедии приобретают новые черты и характеристики.
Во-первых, геополитический и геоэкономический контекст начавшегося вооруженного конфликта. Конфликт между Украиной и Россией на территории и с участием украинских политэкономических игроков по факту оказался игрой даже не с «нулевой суммой», а с огромным «минусом» для обеих сторон. Бегство капиталов, сокращение внешней торговли, потеря доверия внешних партнеров — лишь поверхностные последствия. Кто там теперь вспоминает расчеты о выгодах Таможенного союза или ЕС…
Но есть и другие, куда более фундаментальные сдвиги. Рост евро-пессимизма в ЕС и выборы в европарламент, в ходе которых резко укрепились позиции евроскептиков. Рост популярности идеи Евроа-тлантического сообщества и нового укрепления НАТО. «Выдавливание» России из глобальных клубов, сворачивание высокотехнологического сотрудничества и ее вынужденный форсаж сближения с Китаем. Который, кстати, не прочь мирным путем получить новое жизненное пространство в виде Востока и Севера РФ. А что будет через 10 лет… так никто ведь не отрицает стратегического партнерства США и Китая.
Украина сохраняет особые отношения с ЕС (ассоциированное членство, зона свободной торговли), но учитывая ее внутреннее положение, виток новой деиндустриализации и угроза «размягчения» государственности (или даже трансформации в «две Украины») превращает Украину в периферийную центрально-европейскую зону с маловлиятельной субъектностью. Серую зону между РФ и ЕС.
Черноморский регион теряет шанс на консолидацию как крупный субрегиональный партнер ЕС.
А Россия. Милитарист Путин оказался выгоден многим: вовне — новая страшилка для ре-консолидации Запада, ослабление совокупного модернизационного «фонда» из-за бегства капиталов и огромных затрат на ВПК и войну, внутри — Милитарный бюджет и заказы на ВПК, прикуп бюрократии, чтобы подчинялась, дорогой найм медиа-класса. Главное — вовремя остановить риски настоящей, нешуточной войны. В Кремле ведь тоже не фанатики.
Многое здесь уже достигнуто. И майские инициативы со стороны мировых лидеров (ООН, G7, США, ЕС) начать мириться — логичны, потому что мир сдвинулся. А Россия Путина, решая внутренние проблемы за счет украинской трагедии, «прощелкала» геополитическую ловушку новых трансформаций. Выдавливание Путиным «сквозь зубы» и нескрываемое раздражение после встреч в Нормандии — показательнее того, что он собственно говорил. Проиграл, казалось бы, выигрывая.
Во-вторых, цивилизационная составляющая. Я не о Европе и «цивилизационном выборе». О другом. Игра на внутренних противоречиях в украинской политике и в социуме имеет не только текущее, но и глубинное, цивилизационное измерение. Только не стоит тешить себя иллюзиями, что здесь столкнулись «русский» и «украинский» миры. Скорее, задержавшийся в трансформациях, даже замороженный советский цивилизационный уклад с его «свободой порядка», памятью ХХ века и поверхностным мультикультурализмом, столкнулся с романтико-утопическим, еще складывающимся, младоевропейским украинским укладом периода независимости.
И там, и там — сыро и догматично.
Но энергия дальнейших перемен столкнулась с инерцией консервативной стабильности, «свобода порядка» — со «свободой самоорганизации», а историческая память советской цивилизации — с такой же еще молодой памятью «украинской европейской державности». Слепой с глухим… Это стереотипы поведения, экономическая организация труда, ментальные установки, символы и герои. Поэтому Восток Украины не понял Майдан (во всяком случае, долго не понимал). А идеологи Майдана — менторски учили жизни Донбасс и Крым. Диалог без обратной связи превратился в диалог конфликтов, в итоге диалог с помощью оружия. Вооружали те, кто пытался сохранить свое, свой уклад и свою власть. Контр-революционеры, подменившие энергию перемен энергией реванша и передела.