(…)
Наверное, никого из нас не удивит ответ на стандартный, казалось бы, вопрос: «Как жизнь? Как дела?» — «Нормально». Ну и что такого, не Бог весть, о чем спрашивают же. Вот в этом обыденно-дежурно-стандартном «нормально» и кроется тайна кризиса современного общества (и тут мы в лидерах — это для любителей всяческих рейтингов).
Норма — это ведь не писанный в законодательстве императив. И не весовые гирьки. Это границы, пределы человеческих отношений, определяющие допустимое — в личном, общественном, деловом, политическом. Культурные нормы вмещают в себя моральность, но — шире морали, и это отдельная тема. В данном случае — как раз на острие — глубочайший моральный кризис общества, разрушение границ допустимого, что поставило под вопрос саму его способность к выживанию.
Мы словно запутались в таком простом — «что такое хорошо, и что такое плохо?».
Кризис нормативности — проявление цикличности в истории каждого конкретного общества, и вряд ли является уникальным только для нашего времени и нашего общества. Ведь были и библейские Содом и Гоморра, трагедия народа майя и острова Пасхи, крах Римской империи и гражданские войны в древнем Китае, кровавые последствия крестовых походов и инквизиции, гражданские войны в Европе и тоталитарные системы ХХ века, всего и не перечислишь. Каждый раз социальная система словно выходила за пределы равновесия, и начинался всепожирающий пожар разрушения устойчивых отношений в экономике, общественной сфере, между разными социальными группами.
Кризис нормативности — словно открытый шлюз, позволяющий обманом и насилием, двуличием и аморальностью достигать целей ценой разрушения.
Кризис нормативности — признак войны. Объявленной и необъявленной, «горячей» или «холодной», а теперь — уже и социо-культурной, психо-информационной, военно-психологической («гибридной», «молекулярной»^).
Кризис нормативности и начало распада равновесной общественной системы (проще — общества) приводит к тому, что аномалии — убийство, воровство, ложь, предательство, цинизм — перестают восприниматься как неприемлемость, опасность, ненормальность. Где веру и любовь подменяют ритуалом, расплачиваясь духовной эклектикой и приспособленчеством.
В обществе, где вор и бандит легко становится признанным кумиром, отношение измеряется в деньгах, авторитет — статусом, а сила — важнее нравственности, до войны один шаг. Она уже возможна, поскольку унижение и уничтожение стали в принципе допустимыми. И получают неунормированное моралью разрешение так думать и так поступать (!).
Кризис нормативной культуры — это, прежде всего, кризис наших нынешних (сегодня и сейчас, в нашем обществе) способностей быть гуманными людьми, «держать норму» человеческого бытия, сочетать моральный закон с правом и поступком.
«Раздвоение», «дву-личие», «без-различие» — все отсюда, от распадающейся нормы, потери мерила.
«… все едино, аппатиты и навоз» орал Высоцкий, а ведь многие думали, что это — просто его остроумная находка в песне. Тоталитарная двойная мораль еще долго будет подтачивать нас своей бес-предельностью (и беспредельщиками).
(…)
Не из книжек, а из опыта нашего мира, нашего общества, практически и чувственно нам известны как минимум три типа культурной нормативности — репрессивная, дисциплинарная и самоорганизующаяся.
Репрессивная нормативность хорошо известна поколениям первой половины ХХ века, нашим бабушкам и дедушкам. Это табу, запрет с наказанием за нарушение. Наказание не символично, а физически практично — телесно, карьерно, социально. Жизнью платили за пре-ступление нормы. Хоть в личных отношениях, хоть в мыслях и высказываниях. Репрессивная культурная норма далеко не обязательно опирается на фанатизм веры. Скорее — на витальные инстинкты жизни, когда наказанием и пыткой можно обеспечить формальную лояльность к настоящему. А угроза репрессии и наказание держит в узде самого буйного и критичного.
Нормативность дисциплинарная мягче, но — недалеко ушла. «Как правильно?» — слышали такой вопрос от близких и знакомых? И не то, чтобы человек сам-то согласен с этим, ему важно быть «правильным», то есть жить по правилам системы, буквально — по писанной «букве».
Если кто-то увлекается историей психоанализа, наверное, помнит толчок к исследованию первопроходцев этого уникального направления душе-ведения: человеческие неврозы, подсознание и его тайны, «вытеснения» и пр. Наряду с формальным, сословным и административным, работает и индивидуальная «само-дисциплина правильной жизни». Но по мере развития личностного в индивиде, борьба личного с дисциплиной общества прорывается как горная речка сквозь скалы. Эпоха капитализма и индивидуализации — обрекла репрессию и дисциплинарность на конфликт с Личностью, ее желанием участвовать в установлении нормы. Возникла энергия личной свободы.