Возможно, поэтому с началом войны в Украине лидеры Беларуси и Казахстана все чаще начали отмежевываться от позиции РФ.
Реставрация «советского мира» и поворот к проекту «союзного государства» угрожает разрушить большинство постсоветских национальных проектов, и эту угрозу ощущают и понимают уже все участники евразийской интеграции.
7. Новое Согласие, Вторая государственность, Глобальная ответственность. Примерно так можно определить три ключевых вызова, ответы на которые предопределят будущее Украины и украинского национального проекта на десятилетия вперед.
Российский Кремль определил путь, который считает спасительным для России. Частью успеха на этом пути становится и победа «в» и «над» Украиной. Еще одной частью — подрыв и дискредитация евроинтеграционного проекта. Новый европейский национализм, новый realpolitic, новые страхи и разочарования — необходимая почва для поддержания внутренней великодержавной самоуверенности.
Европа не будет воевать за Украину. Хотя бы потому, что война с Россией немыслима и недопустима для всех без исключения стран ЕС, а события в Украине, качество и компетенция украинской политической и бизнес-элиты, необустроенность общества скорее отталкивают, чем привлекают европейцев. Еще недавно украинские майданы воспринимались в ЕС как свежее дыхание и «молодая кровь» европейского проекта. Но, как и 10 лет назад, сумбурность и многослойность революционного процесса, хроническая интеллектуальная незрелость и банальная жадность политических лидеров Украины приносят лишь разочарования. И если культурные границы Европы, как было и 200 лет назад, меряются Уральским хребтом, геополитические границы после «волны расширения» снова откатываются к границам традиционной Центральной Европы. Той, которая без Украины.
Немаловажно и то, что большинство украинцев, от политика до обывателя, будучи европейцами без кавычек, ментально и практически «идут в Европу». Не обременяя себя тем самым европейски-рациональным — «желаешь быть в Европе — будь ею». И этот ментальный и психологический парадокс — продукт уже новейшего времени, суррогат странно-провинциальной «возрожденческой» политики Украины начиная с 1991 года: вместо самотворения — «возрождение», вместо собственного пути — «великий исход». Теперь расплачиваемся по долгам.
Крах первой государственности, рожденной в удивительном историческом симбиозе номенклатуры, спецслужб и диссидентской национал-демократии и разрушенной из-за глубокой корпоратизации, фактической «приватизации» государственных институтов, пока «купирован» быстрым политическим переворотом и сменой состава правящей элиты. Игнорирование глубины и причин кризиса государственности, практическое блокирование новых государствообразующих сил, торможение второй государственности — уже на совести тех, кто возглавил войну с Россией с украинской стороны.
Вместе с тем, новая государственность рождается теперь не «сверху» и не в Беловежье, а «снизу». Ее черты и характер еще только пробиваются сквозь бетон сакральных канонических текстов и экстазное состояние поверхностного патриотизма, замылены медиа-пропагандой и шаблонным словоблудием новоявленных «большевиков Майдана».
Три движущие силы второй государственности Украины только выявляют себя.
Самоуправление — движение снизу, соорганизующее граждан, громады и регионы в новую систему отношений. Гражданское общество — новый актив украинского национального проекта, — делающее лишь первые шаги, несмотря на потери и героику Майданов 2004 и 2013–2014 годов. И интеллектуальный класс, до последнего времени страдавший комплексом неполноценности и поэтому — продуцировавший чужие мысли и чужие страхи, и лишь сейчас рождающийся как самостоятельная национальная сила.
Украины, которую мы знаем с 1991 года, уже не будет. Но Украина может быть. Другая. Если ее не только рассматривать на карте и защищать границу ценой тысяч жизней и гуманитарных катастроф, а если ее помыслить и представить как пока еще разорванное со-общество живых, разных, но готовых жить вместе людей. Вопрос — как?