С другой стороны, любая трактовка безопасности и инструментов ее обеспечения теряет всякий смысл, если в обществе отсутствует консенсус в отношении целеполагания и приоритетов собственного развития. «Кто мы, откуда и куда идем?» — как ответишь, то и будешь защищать. Соответственно, «защищать» — значит защищать деяние, а не «имущество».
В этом контексте военно-политическая безопасность — устранение рисков и угроз, связанных с непосредственными угрозами для государства и общества, и одновременно — способ укрепления и обеспечения развития, которое поддерживается самим обществом как устойчивое. Национальная система безопасности не может противоречить общественным интересам и запросам на устойчивость, иначе она превращается в «свое иное» — инструмент влияния внешних интересов, реализацию чужих стратегий развития.
Поэтому внешние инструменты (а таковыми могут быть военные союзы, двусторонние гарантии и обязательства и пр.) не должны вступать в конфликт с внутренними интересами общества. Иначе неадекватная система обеспечения безопасности (например, защита территории ценой собственного населения) может сама стать источником угроз и конфликтов. Ближайшие примеры — Молдова и Приднестровье, Грузия и Осетия.
В чем состоит ключевая проблема, с которой сталкиваются украинцы? Прежде всего, в том, что до сих пор отсутствует внутреннее целеполагание — ориентиры развития и понимание собственных пределов роста, формирование амбиций общества, становящегося новой нацией. Элиты позиционируются лишь как статусные социальные группы. Да, собственно, и сами представители элитных групп считают статус и его иерархические возможности ключевым признаком и функцией элитарности. Тонкая работа духа не в почете.
Но дело даже не в дефиците «национального духа». Общие установки к развитию с соответствующим набором мотивации напоминают скорее перфокарты для «социальных машин», нежели одухотворенный и выраженный общественный интерес.
В частности, компенсаторная формула «движения в Европу» была хороша как первичный мотив, но абсолютно нерезультативна как основание такого развития.
Поясню более детально. Базовой предпосылкой самодостаточного развития для общества, которое на старте государственной независимости переживало состояние фрагментации и внутренней разорванности, была амбиция правящих элит сорганизоваться в политическую нацию. Эта амбиция постепенно была принята и всеми общественными группами как цель и одновременно — как условие сегодняшнего со-существования вместе. Государство, экономические трансформации, даже социокультурные перемены (сдвижки исторической памяти, перемены в социальных институтах, например, активная поколенческая и половая эмансипация) воспринимались и принимались в качестве болезненного, но важного условия.
Вместе с тем практическое движение к заявленной цели столкнулось с вызовами, обессмысливающими этот выбор.
Первое — неудачи с условиями. Государство было сконструировано слабым и коррумпированным, реформы и перемены до сегодняшнего дня не дали ожидаемого социального результата, общественная эмансипация привела к фактическому социальному загниванию. Непроходящее состояние стресса общества от возникших и неуправляемых явлений, таких как детская беспризорность, проституция и участие в международной секс-индустрии, наркомания, массовые социальные болезни и эпидемии, разрыв поколений и заброшенная старость (недопустимый ментальный удар для любого общества), фактический полураспад системы воспитания, образования и охраны здоровья, высочайший уровень информационно-политических манипуляций ценностными установками и мотивацией — подорвали саму жизнеспособность общества. Ведь подобная социальная картина — это картина не молодой, амбициозной и развивающейся, а старой и умирающей, поддающейся манипуляциям нации.
Но еще большая метаморфоза произошла с заявленной целью. Национальный проект постепенно видоизменился: из проекта развития он преобразился (метаморфоза) в «проект возвращения». По своему содержанию европейский выбор для украинской нации все больше напоминал эсхатологическое «движение к истокам», в результате которого украинцы вольются в еще одну (!) «семью» (Европы, европейских наций, европейцев — как угодно).