Круг замкнулся: предназначение общества — пройти «сквозь» национальный украинский проект и влиться в другой проект — европейский, произвел эффект ментального замыкания. Общественное сознание оказалось «закупорено» бессмысленными ориентирами и установками, которые напрочь отбили мотивы к развитию, зато усилили мотивацию ожидания и потребления.
Результат такой метаморфозы: «национальное иждивенчество», ожидание чуда и внешней защиты — и все это на фоне критической социальной картины, экономического застоя и политического бессилия.
Спросите, какое это имеет отношение к безопасности? Прямое — общество в таком состоянии действительно может выживать только при условии внешней поддержки, «зонтика» извне. Внутренних мотивов и внутренних ресурсов для ее обеспечения — критический минимум, да и тот связан преимущественно с ресурсом государственной машины и грубой эксплуатацией старых материальных активов (промышленность, земля, инфраструктура). Поэтому будет таким «костылем развития» Евросоюз, Североатлантический альянс либо другая система поддержка — не суть важно. «Костыли» для развития, цель которого — влиться в иной социальный проект — они и в Африке костыли.
И все же, решение проблемы безопасности требуется уже сегодня. Собственно, кому сейчас интересны общие рассуждения, если в Гаагском суде — дело об отторжении острова Змеиный, в Киеве и Москве — споры вокруг судьбы Севастополя и режимности пребывания ЧФ России, а в стране распространяются паспорта и «карты» как минимум трех соседних государств.
Выбор международной системы безопасности сейчас осуществляется преимущественно на двух основаниях — военно-технологическом (по критерию — лучше и эффективнее) и идеологическом (ценности и политические принципы).
Казалось бы, все верно. Если бы не одно «но». Сам этот выбор происходит в ситуации, когда радикально изменяется миропорядок, частью которого являются и системы безопасности.
Миропорядок изменяется институционально. Все менее влиятельны национальные государства. Национальные правительства становятся лишь одним из нескольких игроков на площадке миропорядка, наряду с глобалистскими организациями, у которых есть право на частичное распоряжение национальными суверенитетами, крупными космоэкономическими и транснациональными корпорациями, которые имеют под контролем целые сегменты национальных экономик, сетевыми организациями и объединениями на религиозной, военной и прочей основе.
Миропорядок изменяется идеологически. Эпоха «двух систем» и «третьего мира» ушла в прошлое, а с ней — и идеологические стереотипы об общих ценностях и общих врагах. Инновационные центры с политикой «технологического империализма», индустриальные пояса и сырьевые периферии — вот новый ландшафт, который оформляется в условиях глобального кризиса финансового капитализма. На осколках былой идеологической эпохи вдруг выяснилось, что «блатной капитализм» — это экономика США (Пол Кругман), олигархия, имитирующая демократию, — это Запад (Эм. Тодд), а самый эффективный капиталистический уклад — в Китае (…))). Украинцы «проспали» и «европейские ВЕХИ», которые были реализованы в резонансных статьях и заявлениях ведущих интеллектуалов Европы (Юрген Хабермас, Жак Деррида…) после трагичных событий 11 сентября и войн в Ираке и Афганистане, где были сформулированы основные вызовы перед европейской цивилизацией и аргументирована необходимость нового глобального права и новой глобальной реформы мироустройства.
Мир изменяется технологически. Территориальные войны, нефтяные конфликты и газовые диктатуры, цепляясь за настоящее, все же уходят в прошлое. Глобальный кризис, начавшийся с финансовых рынков, подталкивает к новой инновационной революции — в сфере энергетики, биологии, нанотехнологий, коммуникаций, транспорте, и соответственно — к новому витку НТП.
Мир изменяется цивилизационно. Историко-культурные типы-цивилизации сближаются с неимоверной скоростью. Самобытность из судьбы превращается в выбор из многообразного единства. Ноосферическое сознание, планетарное информационное пространство, «наука без границ» и глобальная культура «фьюжн-эклектики» стоят на пороге недавно такого актуального Пост-модерна, с его хай-тек с одной стороны, и «отрицающими новое бытие» межцивилизационными конфликтами, с другой. Буддисты в Европе и клубы Бритни Спирс в Китае, неофашисты в России и «интернет-государства», тотальное увлечение «тайными обществами» и миллионные тиражи книг о тайных знаниях