- Лина, нет! – В голосе уверенности не было. Как и в моей голове.
- Все хорошо. Я давно этого хочу (Се хршо. Я двно эт хчу).
В ее словах сексуальности было чуть, но вот в приоткрытых влажных губках, в глубоком декольте ее блузки и ритмичных движениях руки... Я знал, что на краю. Знал, что соскальзываю. Не было никаких взглядов на фото жены или глаза моей дочери. Не было никаких откровений свыше. Это жизнь, не кино. Я просто осознал, что я творю. Осознал, чем это может обернуться, какую боль принесет моей семье, и возможно потушит голубой огонек в глазах дочурки. Меня облило ледяной водой.
- Лина, нет! – На этот раз я кричал.
Она застыла и трезво посмотрела на меня.
- Я не могу, Лин. Я не могу так поступить с ними. Я люблю свою семью. – Слова высокопарны. Но это было правдой. Это было именно то, чего сейчас так хотело мое сердце.
Лина улыбнулась. Грустно, но улыбнулась.
- Я знала. Я знала, Сергей Васильевич. С первого дня. (Я знала. Я знала, Сергей Васильевич. С первого дня)
- Мне очень жаль, Лина, - пробормотал я, застегивая ремень.
- Мне тоже, Сергей Васильевич. (Мне тоже, Сергей Васильевич)
Она наклонилась ко мне и прижалась к моим губам. Я не хотел отвечать на поцелуй, но все вышло само. Когда мои губы приоткрылись и ее острый язычок скользнул вовнутрь, я провел по нему своим. Короткая секунда и она уже закрывает за собой дверь.
Я сидел потрясенный, опустошенный, возбужденный, обливающийся потом. Член был словно камень. Мне пришлось задернуть жалюзи, взять свой лэптоп и закрыться с ним в личном туалете. Я запустил порно с какой-то девочкой и вибратором, и остервенело дрочил, пока не заляпал весь белоснежный кафель уборной. Затем стыдливо сидел в углу душевой кабинки и копался в себе.
Вечером я напился в хлам и хотел обо всем рассказать жене. Но был так пьян, что не смог выговорить и слова. Поговорил об этом своим друзьям, но они отговорили меня рассказывать. Ничего ведь не было, кричали они, вот и не вздумай ничего говорить, если еще хочешь воспитывать свою дочь. Никто не может сказать, что у женщин в голове.
А ведь как оказалось, то же, что и у мужчин. Только они преподносят это так, словно делают нам одолжение, а иногда и попросту продают себя за подарки, скрывая то, как им самим нужен секс. Он нужен всем нам. И в этом мы одинаковы. С одним лишь исключением – мужчины этого не скрывают и говорят обо всем прямо.
Я усмехнулся своим воспоминаниям и выбросил истлевший окурок с балкона вниз. Знал, что это непорядочно, но так хотелось сделать что-то незаконное. Маленький бунтарь.
Именно в этот момент истошно завопила Джесс.
Комната Джесс представляла собой музей ее увлечений: плакаты любимых групп, аниме-персонажей, гитары на стенах, заброшенный спортивный инвентарь и разного рода награды. Все это сейчас мирно покоилось в полумраке комнаты освещаемое небольшим прямоугольником лунного света, что пробивался в комнату сквозь узкий разрез штор. Вещи мирно дремали.
Моя жена была не в восторге от комнаты Джесс, всегда ее недолюбливала и кривила губы каждый раз как заходила сюда. Ее глаза пробегались по плакатам, вертикальная складка искажала идеально гладкий лоб, а взгляд холодных глаз обращался ко мне. Маринка все время требовала, чтобы Джесс убирала ненужные ей вещи, выкидывала, если на то пошло. Она не любила весь этот ненужный хлам, как она это называла. От своих лишних вещей Марина избавлялась охотно, отправляя их в мусорные контейнеры.
Джесс была не такой. Она любила старые вещи, они напоминали ей о хороших деньках из прошлого. Это у нее от меня.
А вещей тут и правда, было слишком много. И все дело в том, что растить маленького гения задача не из простых. Джесс любила познавать новое, что-то ранее не доступное. Но вся беда в том, что быстро освоившись с новым делом, Джесс тут же теряла к нему интерес. Она все хватала на лету и за пару месяцев добивалась поистине колоссальных результатов, не доступных другим детям. Да что там, не доступных даже большинству взрослых людей.
Джесс занималась танцами, когда была совсем маленькой, по настоянию матери, разумеется. Ее платье висело на плечиках шкафа. Каталась на борде. Он покоился на специальных крючках на стене. Изучала несколько языков. Полочки буквально ломились от книг и словарей. Обожала читать. Читала все: от Берроуза до Фрейда. Играла в футбол, баскетбол, волейбол, и все это забросила. Весь инвентарь заполнял свободные уголки комнаты.
Год назад Джесс увлеклась хоккеем. Прямо-таки заболела им. Играла на позиции центрфорварда. Форма была составлена у стены и напоминала маленького человечка, что притаился в тени.