Сержант Коваленко (не дождавшись приказа): Огонь!!!
По лаборатории громом прокатилась автоматная очередь сразу трех АК-12. Морпеха, рядового Сергеева дернуло в сторону, и он вылетел за край экрана, словно его ветром сдуло.
Сержант Коваленко: Сергеев!!! Огонь, огонь!
Камера перемещается ближе к месту действия. Впервые в кадре появляется черный ствол АК-12. Лейтенант, а это именно он носит камеру на своем шлеме, с которой мы и наблюдаем за разворачивающейся драмой, смотрит в сторону правой стены, по которой что-то тащит рядового к потолку, оставляя за собой широкий кровавый след.
Лейтенант: Отставить! Попадете в своего!
Кажется, выстрелы постепенно смолкают. Комнату наполняет пороховой дым и красное мерцающее свечение («Прямо как проблесковый маячок на искореженной машине того копа в оцеплении», - вставляет Отец девочки). За ним видно, как солдата складывает вдвое и его изувеченное тело исчезает в стене, вместе с черной тенью.
Сержант Коваленко: Сергеев? Рядовой...
Лейтенант: ...
Медленно подходит ближе. Камера выхватывает из дыма белое как мел лицо сержанта Коваленко.
Сержант Коваленко: Сэр, лейтенант, я...
Неизвестный 2: Группа А, доложите обстановку. Группа А, доложите...
Рация замолкает, извергая из себя целый оркестровый хор помех. В них слышатся голоса.
Сержант Коваленко (закрывая рукой рот): Господи, что это?.. Лейтенант! Лейтенант, сзади!
Камера успевает обернуться, чтобы захватить момент, когда тела двух морпехов взлетают в воздух, под самый потолок. Что-то тонкое и очень черное, без явновыделенной головы кидается на лейтенанта.
Signal lost.
Отец девочки: Что это?
Джесс: Черт, черт, твою мать. Прости, папочка!
Отец девочки: ...
Джесс: Сейчас!
dOS/Users/admin> b11/intrcpt r-freq
scanning... 79%
complete: floor b15
connecting...
Колонки лэптопа зашипели радиопомехами. На экране возникло прямоугольное окошко всего с одной звуковой дорожкой. Окошко вещало в режиме реального времени.
Сержант Коваленко (срываясь на визг): Лейтенант!
Выстрелы. Секунда тишины. Снова выстрелы. Удар. Чей-то надрывный вопль.
Неизвестно (сквозь сильные помехи, практически неотличимо от самих помех): схватить... тащить... смять... сломать... втянуть... забрать... мое... мое... мое...
Сержант Коваленко (автоматный огонь стих): Лейтенант!!!
Что-то громко хрустнуло. Выплеснулось. Упало на пол.
Signal lost.
Звуковая дорожка превратилась в длинную тонкую нить ничем не отличимую от нити кардиомонитора.
- Меня отключило!
Джесс рассеяно смотрела на экран своего лэптопа, где настойчиво мигала надпись крупными буквами «CONECTION LOST». Ее пальцы зависли в полусантиметре от клавиш и застыли как восковые. Впервые в жизни она не знала что делать.
- Сеть все еще доступна, значит, связь разорвана не по техническим причинам и кроме меня в сети больше никого не было. Почему же?
- Джесс...
- Почему, папочка? Почему меня выкинуло?
Джесс медленно закрыла интерфейс своей программы и невидяще уставилась на космический пейзаж рабочего стола. Затем, словно передумав, она вернула на экран командную строку, но так ничего и, не сделав, вновь ее закрыла.
- Не понимаю, не понимаю, - кусала губы Джесс. – Как же так... почему?
- Кажется, я знаю почему, - медленно произнес я, глядя вниз с крыши дома.
Джесс сидела, подогнув колени, у стены, к которой крепился сервер. Белая коробочка была вскрыта и сверкала множеством зеленых огоньков. Вниз убегали разноцветные провода. Один из них тянулся в самый низ к лэптопу девочки. Она выдернула витую пару и оставила ее болтаться у стены, направившись в мою сторону. Компьютер крепко сжимала под мышкой.
- Что такое, папочка?
Я ничего не ответил. Не было необходимости.
Джесс взглянула вниз. Улица, практически полностью погруженная во мрак, тут и там вспыхивала десятками электроприборов, словно они все разом начали сбоить. Выглядело это так, словно мимо проносилась огромная невидимая волна, что заставляла включаться потухшие светофоры, автомобильные сигнализации и фары, рекламные вывески, неоновые трубки над барами, плазменные панели в прозрачных витринах магазинов. Но только лишь на секунды. Они оживали лишь с одной целью – мигнуть тусклым огоньком, издать свой последний писк и вновь затихнуть. На этот раз, возможно, навсегда.
Из темных проулков, витрин магазинов, теней отбрасываемых длинными козырьками кафе появлялись длинные черные фигуры, практически неотличимые от тех самых теней, что их порождали. Они мерцали и гротескно изгибались, как ожившие ночные кошмары. Длинные руки волочились по земле, стенам, окнам домов, а иногда и вовсе в них проваливались.