Я ударил наотмашь тыльной стороной ладони. Силы я не вкладывал, просто выкинул руку. Марина всхлипнула – что-то вроде «плюп» - и завалилась на левый бок, тут же ободрав локоть.
Вот так вот и ломаются люди. Еще десять минут назад я и представить себе не мог, что когда-либо смогу поднять руку на свою жену. На любимую женщину, с которой у нас чудесная дочь-обезьянка. С которой у нас чудесный дом. С которой у нас чудесная жизнь. Жизнь-мечта, если хотите.
Я больше не был собой. Я был никем. Не было чудесной жены и не было чудесной жизни. Быль лишь карточный домик, а теперь вся колода лежит смешавшись на земле, усыпанная осколками стекла.
Кто-то вскрикнул за стеклом кафе. Кажется женщина. Я не обратил внимания.
- Ты меня ударил, урод! – завопила Марина. – Ударил! Су-у-ука.
Она заткнулась, и ее губы сжались в тонкую линию. Хренову тонкую линию, что белой полосой перечеркнула всю нашу жизнь.
Она попыталась встать. Оперлась на руки, вскинула вверх свою обтянутую белыми брюками задницу, и во мне вновь полыхнул гнев. Яркий, ослепительный. Наверняка она так же подставляла зад и ему. Или им.
- Су-у-ука! – продолжала вопить Марина.
Я занес ногу, но в последний момент смог остановиться. Я сломался, но что-то во мне еще жило. Жило и грело. Билось яркой мыслью в розовых наушниках.
Ногой я выбил ее опорную руку, и Марина вновь рухнула на землю. Больше она не кричала. Больше она не пыталась подняться. Только сидела на карачках и выла в асфальт как старый пылесос длинными и продолжительными «ву-у-у-у-у».
Я бросил на нее последний взгляд и уселся на ступеньку крыльца, что вело в кофейню. Мыслей не было. Не было и желаний. Разве что одно.
Я достал сигарету из нагрудного кармана и закурил. Не курил одиннадцать лет. Как родилась Джесс. Носил всегда пачку в кармане, меняя ее каждый месяц, доказывая всем, и в первую очередь себе, что могу держаться несмотря ни на что. И даже в моменты срыва на работе, когда мозги кипели, а нервы скрипели от натуги, я не позволял себе этой спасительной затяжки. А вот теперь сломался.
- Сергей Васильевич?
Я поднял голову и затянулся. Передо мной стояла Даша – наша сиделка, с которой мы иногда оставляли Джесс. Она с нами уже сколько? Лет семь? Отличная девочка, ответственная. И Джесс ее любит.
Даша с ужасом смотрела то на меня, то на Марину. Это ее «ву-у-у-у» заглушало все звуки улицы, заглушало безразличный смех города.
- Джесс внутри, - кивнул я, выдыхая дым носом. – Уведи ее через другой выход и отвези к нам. Ключи у тебя есть. Сможешь посидеть до вечера?
Даша оглядела нас и тихо прошептала:
- Смогу и на ночь остаться.
Я кивнул. Девчонка молодец. Она все правильно оценила. Вряд ли кто-то из нас сможет вернуться сегодня домой.
Даша ушла. Я взглянул на Марину. Губа разбита. Кровь капает на тротуар. Во мне – пустота. Я ничего не чувствую. Я ничего не чувствую к ней. Только жгучую, ядовитую злобу. Но красная пелена спала. Я снова в себе, в своем уме. Или нет?
Мы все здесь сумасшедшие – и ты, и я.
- Я ведь делал для тебя все, - мрачно заметил я, глядя в пустоту перед собой и в пустоту внутри себя. – На руках тебя носил. Засыпал подарками. Исполнял все твои желания. Когда ты окончила институт, разве я тебя заставил идти работать? Нет, - я махнул сигаретой, словно вел с диалог с кем-то невидимым перед собой. – Я сказал: «Ты можешь отдыхать милая, ты создана лишь для любви».
Непрерывное «ву-у-у-у» в ответ.
- Я поддерживал все твои авантюры, все необдуманные начинания, даже если не видел в них никакого смысла, даже если в твоих действиях не было логики, - продолжал я свой диалог с пустотой. – Если у тебя не получалось, я всегда находил слова утешения. Всегда подбадривал тебя. «Ничего, милая, следующий раз точно получится». И этим ты ответила мне? Почему? Скажи почему? – я перевел на нее взгляд. – Скажи за что ты со мной так?
«Ву-у-у-у»
- ЗА ЧТО?! – закричал я, срывая голос.
В кафе кто-то завопил. Ну и пусть. Мне нет до них дела.
Я не ждал, что она ответит. Я знал ответ на свой вопрос. Просто мне никто не сказал, что к хорошему быстро привыкаешь. Люди перестают считать заботу и ласку, и знаки внимания чем-то особенным, чем-то важным и принимают все это за данность и начинаю думать, что ты должен им еще больше. Или больше не должен вообще. Слова вроде те же, но смысл другой.
Если бы я знал тогда, пятнадцать лет назад, когда только встретил Маринку на первом курсе института, во что выльется моя забота. Если бы я знал, что чем лучше ты относишься к женщине, тем хуже она начинает относиться к тебе. Если бы я знал, что порою сдержанное отношение крайне необходимо. Изменилась бы моя жизнь? Изменилась бы наша жизнь? Стала бы она жизнью-мечтой на самом деле?