Наверное, нет. Иногда это не паршивая жизнь. Иногда это паршивые люди.
Вой сирен я услышал давно. Ждал чего-то подобного. Не думал только, что за мной будут лететь как за мистером Капоне.
Сделав последнюю затяжку, я затушил сигарету о ступеньку и кинул бычок в урну, что стояла метрах в пяти от меня. Окурок попал точно в центр. Сегодня мой день.
Я истерично рассмеялся.
Бело голубой фокус затормозил метрах в десяти от нас. Из него вылезли двое полицейских в черном и уставились на меня.
- Это он! – крикнула женщина за моей спиной.
Я поднялся и раскинул руки.
- Привет, ребята, как дела? У меня паршиво.
- Это он тут бил свою жену! – продолжал кто-то орать.
- А что у вас такие кислые лица? – спросил я улыбаясь.
- Спокойно, опусти руки, приятель, - скомандовал один из ребят в черном, вытаскивая дубинку.
- Внушительная, - изумился я.
Дальше я плохо помню. Кажется, меня скрутили. Да, просто так, руками. Боец из меня тот еще. Но тогда отчего так раскалывается затылок?
Четыре крепкие руки прижали меня к форду. Прямо лицом. Руки заломили так, что слезы навернулись. Я чувствовал, как за запястьях застегиваются наручники. Затем последовал удар в печень. Я застонал.
- Что, мудила, это тебе не женщин бить, да? – проревели у меня над ухом.
Последовал еще один удар. До меня донеслось несколько одобрительных возгласов.
- У нас есть специальная камера для тех, кто любит поколачивать жен. Как тебе такое нравится?
Еще удар. Я сжал зубы.
- Молчишь?
- Эта шлюха мне изменяла... - прошептал я.
- Чего?
- Изменяла четыре года... в кровати моей малышки...
И тут я не сдержался. Слезы сами хлынули из глаз. Пришлось закусить губу, чтобы не завыть.
Хватка ослабла.
- Ладно, Сань, давай его в машину, - махнул тот, что бил меня.
- Ага.
Меня стали запихивать в салон и именно тогда прогремел первый странный электрический взрыв. Налетела ударная волна. Захлопнула дверцу автомобиля, сорвала фуражку с полицейского, согнула деревья, стеклами зазвенела в витринах.
Я поднял голову. Не было видно ни огня, ни задымления. Электрический режущий уши звон затих. Эпицентром явно была башня «ДайКорп».
- Сорок четвертый, вызывает дежурный, - ожила рация полицейского.
Тот, что сжимал мое запястье, резко меня отпустил – ну а куда я денусь в наручниках? - и ответил на вызов, отойдя от нас как можно дальше и поглядывая на напарника.
Я не знал точно, были ли они напарниками. Все мои познания о полицейских ограничивались сериалом «Гавайи пять-ноль».
- Дежурный, это сорок четвертый, - удалось расслышать мне.
Второй полицейский силой запихал меня на пассажирское сидение форда и захлопнул дверцу. Я сквозь грязное стекло (такое же грязное, как и моя жизнь) смотрел, как он подошел к напарнику и прислушался к разговору.
- Необходимо установить оцепление вокруг башни, - донеслось до меня искаженное помехами. - ... в радиусе двух кварталов... бросили все силы... никого не впускать и не выпускать... самим за... переходить...
Копы – пожалуй, буду называть их копами – переглянулись. Между ними состоялся короткий диалог. Я всматривался в их лица с любопытством, отчасти потому, что так я на время мог покинуть свое вонючее болото, а отчасти потому, что это как-то касалось моей работы – вероятно, моего последнего убежища, большого осколка той реальности, что теперь заменит мой рухнувший карточный домик.
Коп, который отвечал на вызов, забрался в машину и врубил сирену. Несколько раз сверкнули проблесковые маячки и, нарушая все правила движения, мы выкатили на дорогу с односторонним движением и все набирая скорость понеслись вперед, глядя как ловко сворачивают к обочине явно ошалевшие водители.
- Что случилось? – поинтересовался я, наклоняясь вперед. Скованные за спиной руки мешали двигаться.
Коп взглянул в зеркало заднего вида.
- Взрыв в «ДайКорп»?
- Заткнись! –рявкнул он и отвел взгляд.
2.Как умирают мечты.
Я сидел прижавшись лбом к прохладному стеклу, за которым медленно засыпал город, укутываясь податливой тьмой. Редкие прохожие спешили убраться с улиц как можно быстрее, зябко кутаясь в воротники своих курток – к вечеру заметно похолодало. Они нервно вздрагивали, когда наш форд скрипел тормозами на поворотах и отскакивали в стороны, словно опасаясь, что это эта рухлядь боднет их своим проржавелым бампером.