— Мелко мыслишь, молодежь! Мелко мыслишь!.. — И сказал авторитетно, как некую истину произнес: — Хотеть надо много! Хотеть надо — все. Вот я хочу мешок денег. Потому что деньги — главное! — И сказал опять Алене назидательно: — Деньги — главное, деточка. Деньги, а не всякие там любви, романы. Деньги дают все. Деньги дают власть. Деньги дают возможности. Деньги — главное… И произнес весело и громко, как заказ наверх отправил: — Я хочу, чтобы у меня был мешок денег. Чтобы на меня свалился мешок денег!..
И замолчал, как будто бы погрузившись в осознание глобального своего и мудрого желания.
И Алена замолчала. Просто сидела рядом с Пашкой в его машине, смотрела на проезжающие мимо машины, людей на тротуарах, — и думала, и — представляла. Потому что — что бы Пашка ни говорил — она-то точно знала — чего она хочет.
Она хочет богатого и щедрого, доброго и великодушного, уважающего и любящего мужчину, за которым будет она, как за каменной стеной.
И она даже могла себе представить, как она с ним познакомится.
Как будет она стоять с поднятой рукой, голосуя, и остановится шикарная машина, и волнующий мужской голос скажет:
— Такие девушки, как вы, не должны ходить пешком…
И это будет — он…
…Машина шла мягко и бесшумно — машины такого класса, стоящие таких денег и должны ходить мягко и бесшумно.
Каждый раз, когда водитель трогался с места и начиналось движение — он думал об этом.
И нравилась ему эта мягкость движения, ощущение комфорта. Нравилось ему быть в этом. И нравилось ему быть тем, кто он есть.
Он был умен, интеллигентен и обладал потрясающим чувством юмора — еще в молодости он всегда становился центром компании, всегда был неутомимым фонтаном анекдотов и шуток, он искрометно шутил и иронизировал.
Он был откровенно, бесстыдно богат, так богат, что мог не только не считать, сколько денег у него в кошельке, но и не считать — сколько денег в банках, потому что поток этот не прерывался, а шел и тек, и деньги — были чем-то таким, что просто было в его жизни.
Он был щедр, как может быть щедрым откровенно богатый человек — которому нечего терять от своей щедрости.
Он был интеллигентен, хоть и прошел и огонь и воду и общался за годы становления своего бизнеса и с бандитами, и с молодыми борзыми мальчиками, рвущимися в бизнес и деньги, забыв о всяких принципах и нормах морали.
Он был умен.
Он был стройный, почти как мальчик, но совсем другой, старческой стройностью. И старческая худоба проступала даже на висках, на которых уже появились еще почти незаметные склеротичные бляшки.
Ему было 74 года.
Он был откровенный и безнадежный импотент.
Он ехал в свой центральный офис на роскошной иномарке, за рулем которой сидел его постоянный водитель.
И, заметив стоящую у обочины с поднятой рукой миловидную девушку с каким-то торжественно строгим, как будто бы ожидающим чего-то важного лицом, он скомандовал голосом, которым привык отдавать приказы:
— Останови.
И, когда она села рядом с ним на заднее сиденье, войдя в заботливо открытую им дверь, она услышала долгожданное и такое желанное:
— Такие девушки, как вы, не должны ходить пешком…
…Заказ был выполнен.
Встреча произошла.
Но Он не стал наблюдать за выражением ее лица — за многие и многие века привык Он к этому изумленно-разочарованному, непонимающе отчаянному выражению лиц, когда человек понимал, что желаемое свершилось, но свершилось совсем не так, как он хотел! Вернее, свершилось именно так, как он хотел, но разве этого он хотел!..
Но Он не отвечал за качество заказа.
Он, Всевышний и Всемогущий, отвечал только за качество его выполнения.
И выполнив очередной заказ, приступал к воплощению нового. И — начиналась новая точная игра по созданию нужной ситуации...
…Пашка спал, разметав во сне руки, и улыбаясь чему-то, как будто бы чувствовал, что заказ его уже выполняется. Что скоро — совсем скоро деньги, куча денег, мешок денег свалится на него. И заказ его, как и все заказы Ему, Всевышнему и Всемогущему — уже выполнялся.