Его ладонь скользит по моей ноге и забирается под платье. — Тебе нужно чаще носить платья.
— Почему?
— Легкий доступ. — Как только он это сказал, он зацепил большим пальцем мои трусики и начал стягивать их вниз.
Перевернувшись на спину, я позволяю ему спустить единственную одежду, удерживающую его от меня, с моих ног и отбросить их в сторону. На обратном пути он слегка проводит кончиками пальцев по моей коже. Он едва касается меня, но от этого у меня перехватывает дыхание.
— Мы слишком давно не занимались сексом, чтобы ты мог дразнить меня, — говорю я ему.
Он усмехается и прекращает свои движения. — Тогда скажи мне, чего ты хочешь, детка. Я весь твой.
Да. Он. Блядь. Мой. Я хватаю его за запястье и кладу его руку прямо туда, где он мне нужен, и, черт возьми, чуть не взрываюсь от одного только прикосновения. Он прикусывает губу, проводя пальцем по моему клитору и проникая в мою киску.
— Посмотри на себя, — пробормотал он. — Такая мокрая для меня, а я еще даже не прикоснулся к тебе.
Постепенно переходя от ласк пальцами к массированию моего клитора, он начинает двигаться быстрее. Моя голова вжимается в подушку, и я тихонько стону. Это невероятное ощущение, как будто он точно знает, где нужно прикоснуться, чтобы я стала податливой в его руках, и он использует это в своих интересах.
— Хейс, — умоляю я, нуждаясь в большем. Нуждаясь в нем. — Пожалуйста.
— Что пожалуйста, Лейкин? — спрашивает он.
Я пытаюсь изогнуться в его руке, но он ослабляет давление.
— Не-а. Используй слова.
— Трахни меня, — выдыхаю я. — Я хочу, чтобы ты меня трахнул.
Он замедляет темп, наклоняется вперед и целует меня. — Не сегодня, детка. Сегодня я хочу любить тебя.
Боже. Клянусь, если бы он правильно прикасался ко мне, когда говорил это, я бы уже кончила. Одно дело, когда мы просто трахаемся. Когда единственная цель - чтобы к концу мы оба были потными и задыхающимися, полностью разгоряченными и удовлетворенными. Но когда он обнимает меня и погружается в меня с единственной целью - быть ближе, как в ту ночь на лодке, - это все.
Я наблюдаю за тем, как он раздевается, останавливаясь каждые несколько секунд, чтобы потрогать меня за чувствительные места. В какой-то момент он даже наклоняется, чтобы пососать мой клитор. Все мое тело содрогается от этого ощущения, и он не может достаточно быстро надеть презерватив.
Он нужен мне прямо сейчас.
Он упирается в меня своим членом и переплетает свои пальцы с моими, когда проникает внутрь, и, черт возьми, последние несколько недель обходиться без этого было чертовски трудно. Я чувствую, как он погружается до конца, прежде чем отстраняется. Он потирает круги на моем клиторе, снова медленно входя в меня, и я клянусь, что не переживу этого.
От оргазма у меня сейчас разорвется сердце.
Хейс нависает надо мной, держа мою руку и целуя каждый мой палец, пока он входит и выходит из меня. Его движения обдуманны, и когда он на секунду отстраняется, чтобы потереться членом о мой клитор, из моего рта вырывается животный стон.
— Ты совершенна, — говорит он мне, снова входя в меня. — Такая чертовски совершенная. И красивая. И моя.
— Вся твоя, — подтверждаю я.
Он улыбается в свойственной ему манере, и мои внутренности тают. Я знаю, что нет в мире ничего такого, через что я не прошла бы ради него. Вся боль, все сердечные муки - они того стоили, потому что, благодаря им мы оказались здесь, где он любит меня так, как умеет только он.
— Мне нужно это, Лей, — простонал он. — Мне нужно, чтобы ты кончила на мой член.
С каждым медленным толчком он вводит свой член в меня так глубоко, как только может, двигая бедрами так, что они трутся о мой клитор. Я стону, и он наклоняется, чтобы поцеловать меня, продолжая свои движения.
— Вот так, детка. Всегда было так хорошо с тобой. Ощущения чертовски приятные.
Я прикусываю губу, пока давление нарастает, и, наконец, я падаю в свободное падение. Наслаждение, пронизывающее меня насквозь, не что иное, как чистая эйфория, и оно тянет Хейса за собой. Он тяжело дышит, глубоко проникая в меня, его член пульсирует, ударяясь о мои стенки.
— Никогда больше не заставляй меня обходиться без этого, — говорю я ему сквозь затрудненное дыхание.
Он тихонько посмеивается и целует меня в лоб. — Никогда.
Через мгновение он выходит из меня, переворачивается и снимает презерватив. Я смотрю, как он встает, абсолютно голый и невероятно красивый, и идет обратно к своему грузовику, чтобы выбросить его. Я не могу удержаться и всю дорогу смотрю ему вслед, оценивая его и наслаждаясь тем, что он мой.
Хейс, мать его, Уайлдер - мой.
Не думаю, что когда-нибудь устану от этого.
Когда он подходит ближе и видит, что я смотрю на него, он улыбается и подмигивает. Иногда я задаюсь вопросом, понимает ли он, что делает со мной. Как что-то такое простое может заставить меня почувствовать, что я парю.
Может быть, я никогда не принимала наркотики, но я не могу поверить, что что-то может быть лучше, чем это.
Хейс снова надевает свои боксеры и помогает мне натянуть трусики, после чего ложится рядом со мной. Он накрывает нас одеялом, и я кладу голову ему на грудь, слыша звук, которого жаждала уже несколько недель.
— Я люблю тебя, Лейкин, — тихо говорит он, прижимаясь поцелуем к моим волосам.
Мой желудок переворачивается самым лучшим образом. — Я тоже тебя люблю.
Я точно знаю, что всегда буду помнить эту ночь, когда он бросил осторожность на ветер и занимался со мной любовью под звездами на нашем особенном пляже.
И если утром мы пойдем нырять, чтобы снова трахаться в воде... что ж, так бывает, когда ты молод и влюблен.
2
Моя мама всегда говорила мне, что, когда на дороге есть развилка, принимай решения с умом. Обдумай все, доверься своей интуиции и действуй соответственно. Но я так не поступил. Я выбрал дружбу с Кэмом вместо отношений с Лейкин из-за страха.
Страха, что Кэм возненавидит меня.
Страха, что я никогда не буду достаточно хорош для нее.
Страха, что мне суждено стать таким же, как мой отец.
Я выбрал неправильный путь и потерял девушку, которая значит для меня больше, чем кто-либо другой. Поэтому я повернул назад и выбрал другой путь.
Каждая частичка меня имела в виду то, что я сказал Лейкин, что я не жалею об этом. Не жалею. В моей жизни были случайные связи, девушки, с которыми я флиртовал, и даже те, кто, как мне казалось, когда-то мне даже нравились. Но такой, как она, не было никогда. Она для меня - тот человек, который встречается раз в жизни, и я понял, что если позволю ей ускользнуть, то буду жить в постоянном сожалении.
Но мне все равно больно, когда Кэм в третий раз за сегодня нажимает на кнопку «пошел ты».
— Привет, это Кэм. Оставь... — Его голосовая почта начинает проигрываться, и я вешаю трубку.
Не то чтобы я винил его за то, что он не разговаривает со мной. Если бы ситуация была обратной, и я узнал, что он трахается с Девин, я бы, наверное, зарезал его. Делает ли это меня лицемером? Безусловно. Но сейчас я не могу этого изменить, да и не стал бы, если бы мог.
Я бросаю телефон на кровать и провожу руками по лицу. Нет смысла писать ему смс - они просто остаются без ответа. Ну, за исключением одного. Хотя я не уверен, что один смайлик со средним пальцем действительно считается ответом.
Медленно выдыхая, я встаю и направляюсь в ванную. Мне нужно принять душ перед работой, и выполнение обязательств не отменяется из-за того, что твой лучший друг предпочитает есть стекло, а не разговаривать с тобой. По крайней мере, сегодня вечером будет хоккейная тренировка. Попробую поговорить с ним там.
Все кажется неправильным. Не так, как тогда, когда Лейкин не хотела со мной разговаривать — это было еще хуже. Но все равно не то. Как будто части моей жизни находятся не на своих местах. Мне никто не присылает случайные хоккейные видео в течение дня и не спрашивает, какой коктейль на завтрак кажется вкуснее.