Я смотрю на спящую Лейкин, любуясь ее умиротворенным видом. Это немного успокаивает меня. Я не знаю, как пройдут следующие несколько дней, и даже не знаю, что ждет меня в будущем, но я знаю, что не позволю, чтобы кто-то еще погиб из-за этого. Если кого-то и обвинят в убийстве Монти, то это буду я. И только.
Напряжение в комнате настолько сильное, что можно задохнуться. Все напряжены, но это неудивительно. Мы все были свидетелями того, как вчера кто-то умер, и явно не от естественных причин. Было бы понятно, если бы мы все вцепились друг другу в глотки, но, к счастью, это не так.
Мы просто волнуемся.
Кэм провел почти всю прошлую ночь, разговаривая с Мали и уговаривая ее успокоиться. Я не знаю, что именно он ей сказал, но знаю, что бы это ни было, это сработало. Она не в своем обычном приподнятом настроении, но она функционирует, чего я не могу сказать о Лейкин.
Она не хочет есть.
Она даже почти не разговаривает.
Если бы я не заставил ее встать с постели, она бы, наверное, так и лежала, уставившись в стену.
— Лей, тебе нужно что-нибудь съесть, — говорю я ей.
Она качает головой. — Я не голодна.
Даже ее голос монотонен. Как будто я разговариваю не с любовью всей моей жизни, а с ее роботизированной копией. Я не могу просто позволить ей оставаться в таком состоянии, и она может возненавидеть меня за это позже, но ей нужно что-нибудь в желудке.
Я насыпаю ей в миску хлопьев и ставлю перед ней. — Всего несколько ложек, детка. Пожалуйста.
По милости Божьей она сдается. Я сижу здесь и наблюдаю за ней, как за кем-то вроде родителя, но я не буду в порядке, если с ней это не так. После того, как она съедает половину миски, она опускает в нее ложку и отодвигает ее. Но я доволен этим. Я целую ее в лоб, шепчу «Спасибо» и ставлю миску в раковину.
Звук телефонного звонка Мали привлекает мое внимание, и мы все четверо поворачиваем головы в его сторону. Она делает шаг вперед и смотрит на него.
— Это его мама, — бормочет она.
Черт. Я собираюсь открыть рот, но Кэм делает это за меня. — Эй, ты можешь это сделать. Это именно то, о чем мы говорили, верно?
Он нежен с ней, но тверд, и она кивает. Переведя дух, она берет трубку и прикладывает ее к уху. Мы все сохраняем полное молчание, слушая, как она рассказывает его маме ту же историю, что мы вчера придумали, — что мы были с Монти, пока они не поссорились, а потом мы ушли.
— Я уверена, что он просто ведет себя как Монти, но я попробую позвонить ему, и если я смогу дозвониться до него, я скажу ему позвонить тебе, — обещает она.
Несколько секунд спустя она вешает трубку, но прежде чем она успевает положить ее, я останавливаю ее. — Ты должна сейчас же позвонить Монти.
Ее брови хмурятся. — Что?
— Это должно выглядеть правдоподобно, если они проверят записи телефонных разговоров.
Она судорожно сглатывает, хватает телефон и ищет его контакт. — Это такой пиздец.
Звук исходящего звонка звучит издевательски, когда она включает его на громкую связь. Мы все смотрим на него, затаив дыхание, как будто он вот-вот ответит, хотя мы знаем, что он этого не сделает. И когда сообщение попадает на голосовую почту, голова Лейкин опускается.
— Привет. Это я. Твоя мама позвонила и сказала, что не может до тебя дозвониться. Итак, когда ты получишь это, позвони ей. А потом позвони мне. Нам нужно поговорить.
Это приятный штрих, который она добавляет в конце, позволяя ей подтвердить ту часть алиби, где они поссорились. Меня немного удивляет, что его мама уже ищет его, но опять же, моя мама, вероятно, запаниковала бы, если бы тоже не смогла дозвониться до меня.
— Кэм, ты готов идти? — спрашиваю я его.
Лейкин смотрит на меня со страхом в глазах. — Куда ты идешь?
— Тренировка по хоккею, — отвечаю я. — Мы должны сделать так, чтобы все выглядело так, будто сегодня просто еще один день.
— Ты не можешь просто пропустить? — умоляет она. — Вчера был твой двадцать первый день рождения. Я думаю, тренер в основном предполагает, что у тебя слишком сильное похмелье, чтобы кататься на коньках.
Мне больно расставаться с ней, особенно когда она такая хрупкая, но я, по крайней мере, должен появиться и сделать вид, что все идет как обычно.
Я вздыхаю. — Позволь мне попытаться отпроситься. Я попрошу тренера отправить меня домой, и я вернусь в течение часа.
Она обнимает меня и прижимает к себе. Я целую ее в макушку.
— Ты собираешься остаться, верно? — спрашиваю я Мали.
— Весь день, — подтверждает она.
Прежде чем мы уходим, Кэм спрашивает, все ли с ней в порядке, и она кивает. Затем он целует ее в лоб и направляется со мной к двери. Я не знаю, что произошло между ними прошлой ночью, но, возможно, мне следует сделать несколько заметок. Она держит себя в руках намного лучше, чем Лейкин, а Монти был ее парнем.
Когда мы выходим за дверь, Кэм спрашивает, поедем ли мы на его джипе или на моем грузовике. Но вместо ответа я поднимаю один палец и бросаюсь к кустам, выплескивая в них все содержимое своего желудка. Адреналин спадает, и сейчас мне не нужно быть сильным ради Лейкин, мое тело поддавалось стрессу последних двенадцати часов.
Может быть, не так уж трудно уговорить тренера позволить мне уйти в конце концов.
Следующие несколько ночей прошли так же, как и первая: мысли разбегались, а я не мог уснуть. Даже шум дождя не помогает, особенно после того, как вчера утром нас всех привели в полицейский участок для допроса. С тех пор у Лейкин вошло в привычку искать имя Монти в Google. Я останавливаю ее каждый раз, когда ловлю это, но я могу сделать не так уж много.
Когда мне, наконец, удается задремать, позволяя сонному голоду затянуть меня в себя, это длится недолго. В голове сразу же возникает кошмар: меня обвиняют в убийстве и оттаскивают от Лейкин, когда она рыдает в объятиях Кэма.
Передо мной появляется лицо Монти. — Я знал, что в конце концов ты облажаешься.
Я вскакиваю, пытаюсь отдышаться и сказать себе, что это был всего лишь сон, но тут замечаю, что Лейкин больше не лежит в постели рядом со мной. В панике я смотрю в сторону ванной, но ее там тоже нет.
Встав с кровати, я спускаюсь вниз и обнаруживаю ее сидящей на диване. Мои легкие как будто снова могут вдыхать воздух. Я не знаю, когда пришли Кэм и Мали, но все трое сосредоточились на телевизоре, точнее, на фотографии Монти.
Власти разыскивают Монтгомери Роллинза, сына сенатора Джеремайи Роллинза, после того как его родители вчера рано утром подали заявление о пропаже человека. Последний раз его видели в пятницу вечером на лодочном причале в компании друзей. По некоторым данным, друзья ушли после того, как он опьянел и поссорился со своей девушкой. Если вы располагаете какой-либо информацией о его местонахождении, пожалуйста, свяжитесь с полицейским департаментом Колдер-Бей.
Они переходят на другую тему, как будто его исчезновение - это просто очередной заголовок. Как будто это не трагическое событие, из-за которого моя жизнь висит на волоске. Кэм выключает телевизор, и в комнате воцаряется полная тишина.
Никто из нас не знает, что сказать.
26
После трагедии остается ощущение тумана. Тонкое, но постоянное напоминание о том, что ничто и никогда уже не будет прежним. Нельзя отмотать назад. Нельзя вернуться назад. Остается только осмыслить оставшиеся фрагменты.
Я потеряла друга. Того, кому я доверяла. Того, кем я дорожила. Он не был идеальным и совершал ошибки, но он компенсировал их тем, что был рядом, когда я нуждалась в нем больше всего. Того, что он сделал, чтобы Кэм не попал в тюрьму, было более чем достаточно, чтобы заслужить мое прощение. И он его получил.