— Я готовлю ужин. Это должно быть скоро закончено, а потом я подумала, что мы могли бы посмотреть фильм вместе?
Тьфу, это все, чего я хочу. Держать ее в своих объятиях и вдыхать аромат ее волос. Но Кэм должен приехать сюда через час, после того, как я соберу ее вещи и подготовлю к отъезду.
— Пахнет восхитительно, — говорю я, целуя ее в лоб. — Я надеялся, что мы все же сможем поговорить.
Она откидывает голову назад, чтобы посмотреть на меня. — Я знаю, нам нужно, но как ты думаешь, мы могли бы просто насладиться сегодняшним вечером? В последнее время все было непросто, и я действительно хочу провести сегодняшний вечер с тобой; быть вместе, как это было до того, как все полетело к чертям.
В этом мире нет ни черта, что могло бы заставить меня отказать ей прямо сейчас. Не тогда, когда мне это нужно так же сильно, как и ей. Глядя в ее глаза, я чувствую, что наконец-то смотрю на Лейкин, в которую влюбился, и собираюсь наслаждаться этим, пока могу.
— Конечно, детка, — отвечаю я. — Для тебя все, что угодно.
Она лучезарно улыбается, целует меня еще раз, прежде чем вернуться к ужину. Тем временем я достаю телефон, чтобы отправить сообщение Кэму.
Я не знаю, что происходит, но я только что пришел домой и обнаружил, что Лейкин готовит ужин и в хорошем настроении. Как будто всего этого дерьма никогда и не было.
Я смотрю на нее и восхищаюсь тем, как ее бедра покачиваются в такт музыке, когда она помешивает что-то в кастрюле, пока у меня не звонит телефон.
Я не знаю, Эйч. Я все еще думаю, что мы должны отвести ее на обследование.
Я знаю, но можем ли мы забрать ее завтра? Я действительно просто хочу провести сегодняшний вечер, наслаждаясь ею, пока она в таком состоянии.
Хорошо. Держи меня в курсе, как она, и увидимся около девяти.
Спасибо, Кэм. Я ценю это.
Было трудно видеть, как он и Мали беспокоятся о Лейкин так же сильно, как и я. Как будто мы все сделали бы все, чтобы вернуть ее такой, какой она была до того, как трагедия превратила наши жизни в ад, но мы не можем. Единственное, что мы можем сделать, это быть рядом в те моменты, когда мы ей нужны.
Но, как будто вселенная знала, как сильно я нуждался в этом, я вернул ее на одну ночь. Это очень похоже на Ноя и Элли (герои фильма «Дневник памяти») в их последние минуты.
Я подхожу к ней сзади и обнимаю за талию. — Я люблю, когда ты готовишь.
Она напевает, откидываясь на меня. — И я люблю, когда ты обнимаешь меня. Это заставляет меня чувствовать, что ты любишь меня.
— Никогда не будет дня, чтобы я не любил тебя. — Я поднимаю свою левую руку и кладу ее поверх ее, показывая наши татуировки с инициалами друг друга вместе. — Ты моя навсегда.
И когда она поворачивает голову и наши губы встречаются, единственное, в чем я абсолютно уверен, так это в правдивости этих слов.
Я привык считать такие моменты само собой разумеющимися. Ночи, которые мы проводили вот так, свернувшись калачиком в постели и смотря какой-нибудь фильм, который хотела посмотреть Лейкин, - я никогда не ценил их в достаточной степени. Я отвлекался, думая о том, что мне нужно сделать в баре или по дому. Так легко потеряться в жизни, но ты не понимаешь, насколько важны эти маленькие моменты, пока в центре всего, что тебе дорого, не взорвется бомба.
Сейчас, когда на заднем плане играет какой-то фильм по мотивам романтического романа, единственное, в чем я теряюсь, - это она. Ощущение ее тела рядом с моим. Мягкость ее кожи на кончиках моих пальцев. Это то, за что мне нужно будет держаться в течение следующих нескольких недель, пока она будет восстанавливать себя, превращаясь в ту крутую девчонку, которую я всегда любил.
Она поднимает голову от моей груди и улыбается мне, но ее беспокойство растет, когда она видит одну-единственную слезинку, вытекающую из моего глаза. Нежно вытирая ее большим пальцем, она подходит ближе и прижимается своими губами к моим.
— Я так сильно люблю тебя, — шепчет она.
Боже, если бы я мог сделать звук ее слов своим рингтоном, я бы сделал. — Я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя.
Я чувствую, как она начинает углублять поцелуй, сильнее прижимаясь своими губами к моим. И я целую ее в ответ с таким же пылом, потому что она вдыхает в меня жизнь. Но когда ее рука начинает скользить вниз по моему животу, я хватаю ее за запястье.
Не поймите меня неправильно, нет ничего, чего я хочу больше, чем быть завернутым в нее. Секс у нас всегда был другим. Более интенсивный. Более значимый. Это не идеально, но так мы передаем все чувства, которые не можем выразить словами. Эмоции, которые мы вкладываем в него, искренние и реальные. Но прямо сейчас она настолько психически хрупка, что я боюсь стать катализатором, который в конце концов подтолкнет ее к краю пропасти.
— Лей, — выдыхаю я.
Она вздыхает, прижимаясь своим лбом к моему. — Пожалуйста.
Звук ее голоса, такой отчаянный и нетерпеливый, заставляет меня сдерживаться. Мы не занимались сексом с утра моего дня рождения, и это было бы вполне нормально, если бы я не волновался за нее. Но ни для кого не секрет, что я никогда не мог удержать себя от того, чтобы не поддаться на все ее желания, и я не думаю, что это когда-нибудь изменится.
— Пожалуйста, — повторяет она. — Ты нужен мне, только на эту ночь.
Не нужен. Не в том смысле, в котором она думает. Но я не собираюсь говорить ей «нет» прямо сейчас. И если честно, мне это нужно так же сильно, как и ей.
Перевернув ее на спину, я накрываю ее рот своим, и она удовлетворенно вздыхает. Кончиками пальцев я провожу по ее коже, поднимая руку вверх по бедру, пока нас не разделяют только тонкие трусики, которые на ней.
— Я всегда буду с тобой, я обещаю.
Я касаюсь ее клитора, наслаждаясь тем, как она стонет мне в рот и выгибается дугой к моей руке. Я скучал по тому, что она была такой — не способной контролировать все свое тело простым моим прикосновением. Я не думаю, что она даже осознает, как сильно это меня заводит.
Она наклоняется, лихорадочно стягивает трусики с ног и сбрасывает их, чтобы избавиться от барьера между нами. Я ухмыляюсь ей в рот и правильно сгибаю пальцы, просовывая их в нее.
Она такая чертовски мокрая.
Как будто она думала об этом часами и, наконец, набралась смелости попросить об этом. Умолять о том, чего она хочет.
— Черт, — выдыхает она. — Прямо здесь.
Ей не нужно мне ничего говорить. Я знаю ее тело лучше, чем свое собственное. Каждое место, которое заставляет ее извиваться. Места, которые делают ее слабой. Как долго я могу дразнить ее, прежде чем это станет просто-напросто жестоким. В ее теле нет ничего такого, чего я не сохранил бы в памяти. Спрятанное в своем собственном маленьком уголке моего разума.
— Ты богиня, Лейкин Роуз, — говорю я ей честно. — Абсолютная богиня.
Ее глаза смотрят в мои, зрачки расширены от всего того возбуждения, которое она испытывает. — Твоя богиня. Всегда буду твоей.
Как будто она знает, как сильно мне нужно услышать эти слова. Уверенность в том, что независимо от того, через что мы проходим, она по-прежнему такая же моя, какой была когда-либо. Такое чувство, что я, возможно, все-таки не утону.
— Люби меня, — умоляет она. — Мне нужно, чтобы ты занялся со мной любовью.
Я оставляю поцелуй на ее губах и вытаскиваю из нее свои пальцы, чтобы снять боксеры, потому что кто я такой, чтобы прямо сейчас не дать ей все, о чем она просит?
Наша сексуальная жизнь всегда была красочной, с определенными перегибами и грязными разговорами, и никогда не было времени, когда мы не были бы полностью измотаны и не насытились к концу. Но это не то.
Это два влюбленных человека, отчаянно цепляющихся друг за друга и нуждающихся быть как можно ближе, пока мы надеемся, что у нас все получится целыми и невредимыми.