Я выстраиваюсь у ее входа, наклоняюсь над ней и целую ее в губы, когда проскальзываю в нее. Наши стоны смешиваются в воздухе, когда нас обоих охватывает чувство такой связи.
— Ты лучшее, что есть в моей жизни, — говорю я, медленно входя и выходя из нее.
Ее глаза слезятся, когда она улыбается, слушая лишь вполуха, поскольку она потеряна в чувствах к нам. — И ты лучшее, что есть у меня.
Вот почему мы так хорошо работаем. Почему я смог пройти путь от нежелания иметь отношения до того, что стал умолять ее выйти за меня замуж. Потому что она нарушает мои правила. Она меняет мои правила. Она - ответ на все мои вопросы.
Может быть, она и влюбилась первой, но в итоге сильнее влюбился я.
И я собираюсь провести остаток сегодняшней ночи, делая все возможное, чтобы показать ей, насколько это правда.
Она лежит на боку, а я глажу ее по спине. Моя рука подложена ей под голову, а другая перекинута через нее, мои пальцы переплетены с ее пальцами. Сегодня утром мы не могли быть более далекими друг от друга. Но сегодня вечером я никогда не чувствовал себя к ней ближе.
— Я люблю тебя, Лейкин, — говорю я, пытаясь вложить в это как можно больше чувства, чтобы убедиться, что у нее никогда не возникнет такого вопроса.
Ее рука сжимает мою. — Я тоже тебя люблю. Я всегда буду, несмотря ни на что.
Когда я держу ее в своих объятиях и закрываю глаза, я впервые за несколько недель с легкостью засыпаю.
Солнце проникает сквозь жалюзи, и я просыпаюсь, чувствуя себя таким отдохнувшим. Прошлая ночь была именно тем, что нам было нужно, - чем-то, что напомнило бы нам о том, почему мы влюбились друг в друга с самого начала. Она подтвердила, что, как бы трудно ни было, я лучше пройду через все это с ней, чем с кем-то другим. Но когда я перевернулся, чтобы притянуть ее к себе, я обнаружил, что ее сторона кровати пуста и холодна.
Я открываю глаза, думая, что, может быть, мы просто находимся по разные стороны двуспальной кровати, но ее там нет. Я тянусь к тумбочке и беру телефон, чтобы проверить время.
7:30 утра.
Хорошо. У меня еще есть немного времени, чтобы насладиться ею, прежде чем появится Кэм и нам придется убедить ее, что это место будет для нее полезным.
Я сажусь и провожу руками по лицу, прежде чем выскользнуть из постели. Направляясь к лестнице, я заглядываю в ванную, но там пусто. Я говорю себе, что она, наверное, внизу, готовит кофе или завтракает, но когда я замечаю, что ее там тоже нет, меня начинает охватывать паника.
— Лейкин? — зову я.
Ничего.
В доме тихо, и ее машины нет на подъездной дорожке.
Мои пальцы летают по клавишам, когда я набираю ее номер, но когда я подношу трубку к уху и слушаю, как она сразу переходит на голосовую почту, мой взгляд падает на рамку для фотографии, которую разобрали на острове. Я чувствую, что не могу дышать, когда подхожу ближе, видя ее почерк, нацарапанный на обратной стороне нашей свадебной фотографии.
Мне так жаль.
Три слова. Три простых слова, которые заставляют весь мой мир рушиться вокруг меня. И рядом с ними, сияющее в солнечном свете, проникающем через окно, кольцо, с помощью которого я сделал ей предложение.
Нет.
Этого не может быть.
Она, блядь, не стала бы этого делать!
Я выбегаю в гостиную, ожидая увидеть ее туфли у входной двери, но их там нет. Ее сумочки нет на диване, где она оставила ее прошлой ночью. И когда я поднимаюсь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, вбегая в нашу спальню, я открываю шкаф и чувствую, как мое сердце разбивается на миллион осколков, когда я вижу, что все, чем она владела, исчезло.
Единственный признак того, что она вообще была здесь, - это неубранная сторона кровати, где прошлой ночью она лежала в моих объятиях и говорила, что любит меня.
Но если она любит меня, какого хрена она ушла?
В панике сбегая вниз по лестнице, я пытаюсь позвонить ей снова, но ответ по-прежнему попадает прямо на голосовую почту. И в этот момент все мое тело подводит, и я падаю на колени.
Эмоции захлестывают меня волнами, которые угрожают затянуть меня на дно, и, честно говоря, я бы хотел, чтобы они это сделали. Все, что угодно, было бы лучше, чем та боль, которую я испытываю. Ощущение, что моя грудь, блядь, широко раскрыта, и все мои органы вываливаются мне на колени, это мучительно.
Она - вся моя жизнь, и я знаю, они говорят, что ты не должен так поступать – делать одного человека всем для тебя. Что брак должен быть равноправным, и вы не можете заставить весь ваш мир вращаться вокруг одного человека. Но я все равно сделал это, и теперь я не знаю, как мне жить дальше без нее.
Я не могу.
Я не хочу.
Я сижу на острове, смотрю на три слова, которые она написала, и кручу кольцо на пальце - как будто это как-то вернет ее. Как будто если я буду смотреть на него достаточно долго, то пойму, что его на самом деле нет. Что у меня галлюцинации, или это просто кошмар, от которого я еще не проснулся. Но этого еще не произошло.
Я настолько погрузился в свои мысли, что даже не услышал, как вошел Кэм.
— Как дела, чувак? — спрашивает он.
Я открываю рот, чтобы произнести нужные слова, но ничего не выходит. Как будто я не могу признать это вслух, потому что тогда это будет по-настоящему. Тогда я больше не могу этого отрицать. Но когда Кэм произносит мое имя обеспокоенным тоном, я понимаю, что у меня нет выбора.
— Она ушла, — выдыхаю я.
Его голова слегка дергается. — Что?
— Лейкин, — уточняю я, ненавидя то, что ее имя ощущается как яд на моем языке. — Она ушла.
Кэм фыркает. — Нет, она не такая. Не будь таким драматичным.
Он достает свой телефон и идет звонить ей, и я даже не пытаюсь остановить его, потому что, когда он сразу переключается на голосовую почту, как это было двадцать семь раз, когда я пытался ей дозвониться, он понимает это сам.
— Что за черт? — Он пытается снова, но получает тот же результат.
Я кладу кольцо на обратную сторону фотографии и протягиваю ему через весь остров. — Она оставила мне это.
Лицо Кэма выглядит как смесь обеспокоенности и шока, когда он понимает, что записка была написана на обратной стороне нашей свадебной фотографии. — Я этого не понимаю. Почему она ушла?
У меня нет ответа, во всяком случае, наверняка, но есть только одна причина, которая приходит на ум. Выдыхая, я провожу пальцами по волосам и, моргая, смотрю на потолок.
— Она думает, что я специально застрелил Монти.
Хорошо, теперь мы можем добавить немного гнева к смеси его эмоций. — Она что? Почему, черт возьми, ты просто не сказал ей правду?
— Не надо, — говорю я ему.
Его глаза становятся шире с каждой секундой. — Но ты —
— Остановись! — рычу я. — Мы не об этом говорим! Я знаю, что я сделал! Дело сделано! Просто оставь это в покое!
Не то чтобы я не думал об этом с того момента, как понял, что она ушла. Что она ушла и оставила меня. Но правда в том, что выбор, который я сделал в тот момент, когда той ночью разразилась трагедия, я бы не изменил. Даже если бы я мог вернуться назад и узнать то, что знаю сейчас, это единственное решение, которое я бы принял снова.
И что бы он ни сказал, это не изменится.
Открывается входная дверь, и мы оба поворачиваем головы к ней, надеясь, что это Лейкин и она передумала, но вместо этого входит Мали. Когда она видит выражение наших лиц, она замирает.
— Что происходит?
Мы с Кэмом смотрим друг на друга, оба думая об одном и том же.
Если она не рассказала Мали о своих планах, для этого может быть только одна причина.
Она, блядь, ушла и не собирается возвращаться.
Продолжение следует…