— Верно.
— Но я так понял, вы двое неплохо ладите. Чем занимаетесь сейчас?
— Ну, подваливает время от времени работенка, — ответил я. — Но мой интерес к делу Эллери носит чисто личный характер.
— Вот как? — Он нахмурился. — Вы служили в Шестом и вроде бы однажды там проводили опознание с его участием. Ничего не вышло, но ведь это вы вели дело? Давненько было, несколько лет прошло.
В ответ на это я заметил, что в целом он правильно обрисовал ситуацию, но только дело вел не я, просто как зритель присутствовал на опознании, когда свидетельница указала на другого человека.
— Но познакомился я с Эллери гораздо раньше, — добавил я.
И объяснил, что мы детьми жили и учились в Бронксе.
— Друг детства, — протянул Редмонд. — Потом один становится плохим парнем, а другой идет служить в полицию. Проходят годы, и они сталкиваются лицом к лицу в темном проулке. Гремит выстрел. Думаю, мотив ясен.
— Вам, может, и ясен. И Барри Фицджеральд[14] играл в этом кино роль священника.
Он отпил еще глоток, и я напрягся, уловив запах виски. Шотландский.
— А потом вы теряете друг друга из виду, — продолжил Редмонд, — и он впутывается в историю, попадает в тюрьму и выходит оттуда, а потом его убивают, и на поминальную службу приходят две дюжины знакомых из «Анонимных алкоголиков», и вот вы здесь, и пьете содовую. По-прежнему удивляетесь, что я стал детективом?
— Удивлен, что они не назвали вашего посредника в сделках.
— Это всего лишь вопрос времени, — кивнул Редмонд. — Так что кино то же самое, только теперь коп и преступник встречаются на собрании «Анонимных алкоголиков». И вместо Барри Фицджеральда у нас новое главное действующее лицо, которое управляет всем этим шоу. Как его там, Спеллмен? О господи, нет, это кардинал. Вот уж, ей-богу, перепутал! Стиллмен.
— Сказал, что говорил с вами.
— Пару раз. Похоже, воспринял утрату очень тяжело, но ощущение такое, что за всем этим шиком-блеском кроется крепкий орешек. Он ведь был поручителем Эллери, что бы оно там ни означало. Был нечто вроде ребе в этом заведении?
— Ну, вроде того.
— Из тех, кто помогает вывернуть душу наизнанку, направить на путь истинный?
— В целом вы правы.
— А у вас есть поручитель?
Я кивнул.
— Надеюсь, не Стиллмен?
— Нет.
— Надеюсь, вы, в свою очередь, не являетесь поручителем Стиллмена?
— Я недостаточно долго пробыл трезвенником, чтоб указывать людям, что и как им делать.
— Как долго? Или я не вправе задавать этот вопрос?
— Не знаю, кто тут вправе, а кто нет. В середине следующего месяца исполнится ровно год.
— А Эллери…
— Недавно отметил два года.
— Как раз вовремя, перед тем как пристрелили. Вам известно, кто его убил?
— Тот, кто хотел, чтобы он замолчал.
— Да, мы примерно того же мнения. «Вот тебе маленькая пулька, в самый раз для твоей большой пасти. Чтобы больше ее не разевал. Бах!» Но вот кто это мог быть, пока непонятно. Думаю, вы того же мнения о мотиве, и надеюсь на лучшее. Что-нибудь нарыть удалось?
— Нет.
— Но в каком направлении следует копать, а, Мэтт? Вы же детектив, и насколько понимаю, хороший. Где искать?
— Среди людей, с которыми он общался. Возможно, среди парней, с которыми сидел.
— Угу… А если эти поиски ни чему не приведут?
— Я бы, наверное, подождал, пока объявится человек, который знал что-то и может использовать это для шантажа. Или торга.
— Недавно освободившийся из тюрьмы?
— Верно.
— Иными словами, ждать, пока дело не прояснится само собой. Но есть одна закавыка. Это было бы возможно, если бы речь шла о громком убийстве, и жертвой стал человек известный и влиятельный. Тогда, конечно, другой разговор. Тогда вы могли бы развить активную деятельность, причем не важно, имели бы эти действия хоть какой-то смысл. Могу я спросить вас кое о чем, Мэтт? Эта жертва… Вы ведь знали его в прошлом. И недавно встретились снова, и оба стали трезвенниками.
— И что с того?
— Просто прикидываю, насколько вы с ним были близки.
— Достаточно, чтобы я пришел на похороны.
— Но никак не ближе?
— Нет. И занялся я этим делом только потому, что один человек попросил выяснить все, что могу.
— Догадываюсь: человек с серьгой в ухе. Почему я спрашиваю? Просто не хочу говорить ничего такого, что могло бы направить вас по ложному следу. Поймите меня правильно. А что касается самого дела, никто у нас в полиции не собирается просиживать ночами и потеть над ним. Как там говорится? О покойном или хорошо, или ничего?