Разговаривая с этими людьми, покорителями пустыни, казалось, не знавшими усталости и уныния, Новченко смотрел на них чуть ли не любовным взглядом и что-то удовлетворенно бурчал про себя. За весь день Бабалы не услышал от него ни одного бранного слова.
Уже после полудня вертолет опустился возле сооруженного совсем недавно деревянного домика, где воздушных путешественников ждал горячий чай.
Чай был вскипячен в танка и с усталости показался удивительно вкусным. На большом, с залысинами, лбу Сергея Герасимовича выступили крупные капли пота. Он с наслаждением отхлебывал чай из облупившейся синей чашки и молчал. Бабалы смотрел на него испытующе, пытаясь угадать его мысли.
Наконец, не вытерпев, он обратился к Новченко:
— Сергей Герасимович!..
Тот отмахнулся свободной рукой:
— Погоди, Бабалы. Слышал небось поговорку: «Голодный думает только о еде». Вот и у меня котелок не варит. И не будет варить, пока я не набью брюхо.
Бабалы и сам успел проголодаться. Он вышел из домика, чтобы отдать необходимые распоряжения насчет еды, а Новченко достал из полевой сумки флягу с коньяком, налил полную чашку и залпом опорожнил ее.
Вернувшись, Бабалы заметил, как лицо у Новченко раскраснелось и теперь уже все блестело от пота.
На столе появилась сковородка с котлетами, которые еще продолжали шипеть и наполнили весь домик дразнящим ароматом.
Новченко с жадностью накинулся на них и, пока ел, не проронил ни слова. Насытившись, он закурил глубоко затягиваясь и медленно выпуская сизоватый дым.
— Сергей Герасимович! — взмолился Бабалы. — Не испытывайте мое терпение, оно у меня не стальное!
Новченко прижал ладонью руку Бабалы, лежавшую на столе:
— Я гляжу, ты спешишь подвязать мне хвост, как коню на скачках. Хочешь с моей помощью приз выиграть?
— Я думаю о выигрыше, который дает наш проект: выигрыше в средствах и времени.
— Кроме вашего, есть основной проект, и это не веревка, которую можно и порвать, и связать в любом месте.
— Если бы я так думал, то не стал бы обращаться к вам за поддержкой.
Новченко разместил перед собой на столе свою чашку, стакан Бабалы и коробочку спичек:
— Видишь? Эго три инстанции, которым я подчиняюсь. Три отвесных скалы, которые мне придется одолевать, если я выступлю в поддержку вашего предложения. — Он перечислил, загибая пальцы: — Наше министерство — раз. Совет Министров — два. Цека партии республики — три. Тебе не кажется, что при попытке взять первую из этих преград я расшибу лоб или сломаю голову?!
— Сергей Герасимович, вы уж простите, но меня сейчас интересует не ваша судьба, а ваше мнение.
— На меня тебе, значит, наплевать?
— Сергей Герасимович! Я полагаю, что на две другие скалы вы можете опереться.
Новченко погрозил ему пальцем:
— Ах ты, хитрец!..
Бабалы, предложив внести серьезные изменения в уже существующий, утвержденный проект трассы канала, поставил начальника строительства в трудное положение. С одной стороны, сегодня, совершив нелегкое путешествие на вертолете, тот убедился в реальности и в выгодах предложения Бабалы и Зотова. С другой стороны, он сознавал, что в последнее время переборщил, вступая в открытые схватки с замминистра. Не только в министерстве, но и в Совете Министров, и в ЦК он уже стал притчей во языцех. И, несмотря на свое упрямство, на боевой дух, изрядно устал от стычек. Защита предложения рахметовцев чревата была новыми конфликтами.
Тут было над чем призадуматься.
А Бабалы ждал от него четкого ответа.
Вытерев платком пот с лица, Новченко сказал:
— Допустим, я ваш единомышленник. Дальше?
Бабалы откровенно обрадовался:
— А нам от вас больше ничего и не надо.
— Так-таки ничего? — лукаво прищурился Новченко. — И я, значит, могу сидеть сложа руки?
— Сергей Герасимович, да чтобы вы — и заняли пассивную позицию?! Никогда этому не поверю.
— А ты меня не подначивай.
— Если уж мне удалось убедить вас в нашей правоте — я могу быть спокоен за судьбу нашего проекта.
— Веселое дело! Чтобы вы имели возможность спокойно нарушать основной проект, я должен прикрывать своим телом амбразуру противника, защищая вас от ‘огня?
— Мы ведь не хотим нарушать основной проект, мы только исправляем его недостатки.