Место, где ручей разделялся на арыки, охранялось восемью мирабами* — по одному от каждого аула. На эту должность обычно назначались самые храбрые, ловкие и мужественные джигиты. Они были хорошо вооружены и не смыкали глаз ни днем ни ночью, сторожа водораздел, как сокровищницу с золотом, бдительно наблюдая за тем, как бы кто не урвал воды больше нормы. У них всегда находились добровольные помощники, дайхане прислушивались даже к шуму воды в арыках, и чуть что — поднимали крик: мол, в вашем арыке вода журчит сильнее, чем в нашем, караул, грабят!.. И завязывалась драка. Иные мирабы отличались не только смелостью, но и хитростью, подкладывали камни под шлюз чужого арыка, и когда это раскрывалось, то шло в ход оружие и проливалась кровь. Кровь берегли меньше, чем воду… Часто она и текла по арыкам — вместо воды. Вот почему за этим водоразделом осталось название: Кровавый.
— Да разве только за ним!..
— Вай, на земле нашей столько Кровавых водоразделов — и не сосчитать!
— И Кровавых колодцев! И Кровавых каков*!
— Верно, дорогие. — В глазах Артыка вдруг появился мечтательный блеск. — А ведь это богатая земля!.. Это про нее сложена пословица: воткни в землю посох и плюнь, головой ручаюсь, что он зазеленеет!.. Да, почва у нас такая плодородная, что посади в нее высохшую палку — зацветет!.. Если только, конечно, поливать ее. Вода… — Артык вздохнул. — Есть вода — земля превращается в рай, нет воды — так это ад сущий! С водой появляется жизнь, без воды иссякает. Вода… Для нас она всегда была жар-птицей, до которой и рукой-то дотянуться невозможно, не то что поймать. А ежели и удавалось ее заполонить, так она тут же вырывалась — только поминай как звали!
Чаще всех реплики с места подавал старик с белой бородой, разделенной натрое. При последних словах Артыка он встал и направился к сцене, бормоча:
— Аппетит, говорят, приходит, когда видишь на сачаке вкусную еду. А у меня разговоры о воде вызывают жажду. Артык-ага, разреши мне утолить ее из твоих запасов, не то я не смогу досидеть до конца твоей замечательной лекции.
На столе перед Артыком красовались пузатый чайник и пиала. Он налил в пиалу холодного чая и протянул ее старику. Тот выдул чай одним глотком, вытер тыльной стороной ладони усы и бороду, удовлетворенно вздохнул:
— Ну, вот, душа моя обрела покой и исцеление! Дай бог такого — и земле нашей!..
Подождав, пока он сядет на свое место, Артык сказал:
— Теперь ей недолго ждать осталось. Я уже говорил, дорогие, как народ наш, веками мечтавший о воде, пытался, в меру своих сил и возможностей, добыть ее, пустить на свои поля. Только сил этих и возможностей до революции-то почти что и не было. Надо сказать, даже царское правительство, которому нужен был хлопок, подумывало над тем, как бы направить в туркменскую пустыню воды Амударьи. Над этим вопросом бились и ученые, и инженеры, немало золы от костров оставили они в песках. Изучив все досконально, рассчитав, взвесив, они составили проекты, весьма толковые по тем-то временам. Да только остались на бумаге все эти проекты. У тогдашнего правительства кишка оказалась тонка, чтобы взяться за такое огромное дело. Да и техника в те годы была не чета теперешней. Однако, как говорится, никакой труд даром не пропадает, если кто двинулся в путь, так рано или поздно дойдет до цели. Когда наши ученые и инженеры замыслили построить Большой канал, им пригодились и прежние проекты. Так что, дорогие, поблагодарим от души всех, кто заботился об орошении наших земель, ломал голову и проливал пот во имя процветания нашего края! Поклонимся им низко за их подвиг великий!..
Слова эти были встречены одобрительными аплодисментами.
Когда они стихли, Артык продолжал:
— Не мне вам говорить о том, что сейчас делается, — сами газеты читаете, радио слушаете. Как только утвердилась у нас советская власть, так партия и правительство сразу стали думать, как бы напоить водой пустующие земли нашей республики. Начало развиваться ирригационное дело. Были сооружены Совет-Яп[8] и Босага-Керкинский каналы, протяженностью в пятьдесят километров. Это и многое другое подняло и экономику, и культуру республики и первым делом обеспечило рост хлопководства. Но миллион гектаров земли, годной для выращивания больших урожаев самого ценного, тонковолокнистого хлопка, пока еще ждет воду… Да, дорогие, воды нам все еще не хватает, вода нужна позарез, потому и решено строить Большой канал.