Дернув Одетт за темный локон, услышала вялое: «Хочу умереть», молча согласилась, откинувшись на ступени, подставляя лицо пока еще теплому, несмотря на то, что приближалась смена сезонов, солнцу.
- Вы на два умертвия похожи, - сомнительным комплиментом Рина прервала благословенную минуту тишины.
Лениво приоткрыв один глаз на бодрую подругу, что уперев руки в бока, насмешливо поглядывала на нас с Одетт, снова зажмурилась: видеть Рину – словно смотреть на солнце. Светловолосая, женственная, невероятно красивая, сильная и не по-человечески выносливая. После пересечения финишной прямой мы с Одетт валились без сил, вымотанные до тошноты, с ломотой в теле и гулом в голове, а наша красавица словно совершила неторопливый променад в парке.
- Поднимаемся и по комнатам! На завтрак опоздали, лекцию пропускать нельзя.
- Мне так нравится, когда она командует, - поделилась Одетт сценическим шепотом, поднимаясь на ноги.
- Ага, возбуждает, - поддакнула я, получив заслуженный удар по заднице от вознегодовавшей подруги.
Держась друг за друга, дошли до своих комнат на первом этаже, распрощавшись у дверей нашей с Одетт комнаты, которую мы делили с вредной до крайности магиней - стихийницей. У Рины соседки были покруче, из звездно-стервозного состава нашего университета, и противостояла им она в одиночку. Героиня!
Наш молчаливый демарш к своим кроватям соседка с нежным именем Нетая встретила брезгливо сжатыми губами и такими заломами бровей, что, как я думала раньше, анатомически было невозможно. Комната на трех человек была похожа на обувную коробку, а единственным элементом декора в провальной попытке создания уюта были шторы с рюшами веселенького голубого цвета. Привезла их Одетт еще на первом году обучения. Шторы прижились, а вот половички пали, сожженные Нетаей в приступе ярости: на первом курсе все плохо силу контролировали, а у огненных с этим проблемы вплоть до выпускных экзаменов. Единственным известным мне исключением из огненных была Рина, но она идеальна в принципе.
Одетт постучала по виску, намекая, что скоро мучения физические перекочуют в умственные, то бишь лекции скоро, и у меня оставалось каких-то минут двадцать, чтобы бессовестно скатать домашнее задание по универсальным лекциям, общими для всех стихий. С профильными предметами все обстоит труднее – не нашла я общего языка со своей группой, не смотря на родство стихий, списывать было не у кого.
Общие лекции боевого факультета проходили в одной и той же аудитории, единственной, способной вместить нас всех. И за два года обучения каждый застолбил за собой личное место и единолично владел им. Поэтому мы с Одетт, полавировав среди студентов, рухнули рядом с Риной, без вопросов протянувшей мне тетрадь с готовым домашним заданием. Профессионально скатывать домашние задания я любила, умела и практиковала с завидным постоянством.
- Спасибо, - шепнула я, отметив, что чувство вины за списывание, непримиримо вопящее поначалу, сейчас еле пищит. Глядишь, я скоро закон переступать смогу без особых терзаний, а потом по наклонной все ниже и ниже. Хихикала я недолго, заткнувшись под взглядом подруг. Домашнее по профильным выполняла уже самостоятельно, и, пожалуй, на нижний бальный порог наскребла.
Пользуясь тем, что лекция была проходной, в зачетной ведомости не учитывалась, была скучна и читалась монотонно-бубнящим голосом престарелым магом высшей категории, совершенно не обращающим внимание на то, чем заняты студенты, мы ни в чем себе не отказывали, развлекаясь как могли в пределах допустимого.
Перо в руках дрогнуло, оставляя в свитке с домашним заданием отвратительную кляксу, но я не обратила внимания, вскинув голову, услышав от профессора кое-что любопытное.
- «Магические клейма были запрещены четыре года назад, но частота обращений в государственные структуры в пограничных районах остается на довольно высоком уровне. Каждый год увеличивается сумма штрафа, за нанесенный потерпевшему урон, если, вина, конечно, будет доказана. Автора магического клейма отследить все сложнее с каждым годом, поэтому, к сожалению, большая часть обращений остается в статусе «На рассмотрении». А потом в игру вступает срок давности», - бубнил маг, я же… я же вся обратилась в слух, делая пометки.