Мой телефон завибрировал на туалетном столике, а я смотрел на свое отражение в зеркале. Что я искал? Какой-то знак? Какое-то божественное вмешательство? Я понятия не имел. Черт возьми, еще слишком рано для таких глубоких размышлений. Возможно, мне не всегда нравилось то, что отражалось в моих льдисто-голубых глазах, но мои решения были моими собственными.
— Да? — я ответил, не глядя на идентификатор вызывающего абонента, ошибка школьника.
— Все в порядке, брат? — он поздоровался, очень счастливый и… это было просто слишком рано для общей атмосферы Престона.
— Дай угадаю, твоим драгоценным ушам еще слишком рано меня слышать? Ну и пошел ты, — он рассмеялся. — Ты знал, что она сегодня вернется домой? — его голос стал серьезным.
Мне даже не пришлось уточнять, кто такая «она». Был только один человек, на которого он бы смотрел щенячьими глазами. Наша Милла. Не наша, но да, в основном наша. Наша подруга детства, которую мы знали много лет, пока она не не уехала, не сказав никому ни слова, кроме своей семьи.
Милла уехала в другой штат, чтобы поступить в частную школу с пансионом на месте. Казалось, она ползла обратно домой, занимая свое место в Колдхарборе, как и все мы, кто знал свое место. Это была давняя традиция — поступать в Университет Колдхарбор, прежде чем приступать к нашей карьере, не то чтобы мне нужно было беспокоиться об этом. Моя уже была обеспечена. Было жаль, что я не мог открыто обсудить это, но работа за кулисами была тем, что у нас получалось лучше всего.
— Мне сообщили несколько недель назад, — подтвердил я. — Думал, вы уже получили от кого-нибудь весточку.
— Мне не сказали. Хотя я должен был услышать это от тебя, — заявил он, явно недовольный тем, что я держал рот на замке.
Очевидно, я должен был сказать ему, но это вылетело у меня из головы. Ну, не вылетело из головы как таковое, но я бы отложил это. Почему? Потому что это была катастрофа, ожидавшая своего часа, когда она снова оказалась бы рядом. Зачем тешить себя надеждами, когда мы не могли быть с ней так, как хотели. Мы все сочувствовали ей — всегда сочувствовали — и больше, чем просто друзья. Снова быть рядом с ней в качестве одного из ее худших друзей? Да, нет… это было бы пыткой. Ей нужно было уйти.
Мы изменились. Мы не были теми мальчиками, которых она когда-то знала. Мы выросли и превратились в более жесткие версии тех, кем мы были раньше. Все уже никогда не смогло бы вернуться на круги своя. Прошло слишком много времени, а преодолеть пропасть, образовавшуюся между нами всеми, было невозможно.
— Зачем ты мне звонишь? Кстати, где ты? — спросил я, удивляясь, почему он не ворвался без приглашения в мою комнату, как обычно. Его никогда особо не заботили границы.
— В кампусе, в моей комнате в общежитии, — подтвердил он.
Ах, теперь это приобрело смысл. Мы использовали выделенные нам комнаты на территории университета только для удовлетворения наших потребностей.
— Мне нужно идти. Но Холлис… — я ждал продолжения. — Мы обсудим это позже. Нам необходимо все обсудить.
Он закончил разговор; хотя он был прав. Мы ничего не скрывали друг от друга. Я знал, что мы должны это уладить. С моей стороны было неправильно скрывать, что она должна была вернуться из Престона и даже из Техаса. Но у меня были на то свои причины.
Кто вообще знал, какой она была сейчас? Вероятно, пресная стерва, которая признала бы притяжение и силу, которыми мы сейчас обладали, и захотела бы использовать это в своих интересах. Использовать нас, как пытался каждый ублюдок. Пытался, но безуспешно.
Нет, Милла не могла снова слиться с толпой, как будто никогда и не уходила. Потому что она это сделала, и никто не мог этого изменить, особенно после того, как мы не общались на протяжении многих лет. Она совершенно ясно высказала свое мнение о нас, и так не могло продолжаться, несмотря ни на что. Киска не отвлекла бы мое внимание в сторону. Контроль был силой. Все, к чему мы стремились, шло своим чередом.
Схватив ключи и бумажник со столика, расположенного рядом с входной дверью, я сунул телефон в карман джинсов. Я направился к парадной двери, к машине, припаркованной на подъездной дорожке, отпер ее, скользнул на водительское сиденье и завел двигатель. Мурлыканье этой малышки, уфф. Машина была моим баловством, и мысли о ней вызывали редкую улыбку на моем лице.