Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он уже не тот мальчик, которого я когда-то знала. Он изменился, или, может быть, он всегда был таким, просто был подавлен тем, что ему нужно было представить обществу. Что заставило меня задуматься, так это то, что побудило его прийти ко мне, выбрать меня. Ни одно из моих предположений за эти годы не имело особого смысла. Я знала, что он любил меня по-своему, извращенным способом. Хотя этого было недостаточно для рассуждений.
Холод снаружи, казалось, пробрал меня до костей, хотя внутри в комнате было обжигающе тепло. Реальность била меня прямо в лицо, и пришло время что-то с этим сделать. Его обострившаяся паранойя… На это были причины. Должно быть, дело не только в нем. Должно быть, так оно и было. Прожив несколько лет так далеко от него, я так и не смогла прийти к какому-либо выводу. Теперь, когда я была здесь, у меня была возможность получить ответы на свои вопросы. Черт возьми, да. Мне нужно было сделать это для себя — никогда не иметь возможности мечтать о моменте, когда то, что случилось со мной, подошло бы к концу, разрушало душу. Но… если бы я нашла что-то компрометирующее, что-то, что придало бы вес моим словам, позволившее бы мне разорвать связывающие нас цепи, я могла бы быть свободной.
Истинная и абсолютная свобода на моих собственных условиях. Сама мысль о том, что я могла бы просто быть собой, была ошеломляющей. Напряжение в моей груди было вызвано тем, что тревога решила дать о себе знать, и я мысленно заставила себя ослабить это. Я знала, что смогла бы это сделать. Это было началом конца.
Мои движения были более вялыми, чем обычно, из-за того, как использовали мое тело, и дальнейших побоев, которые я получила прошлой ночью. Моему разуму потребовалось несколько мгновений, чтобы справиться с болью, которая, как знал мой мозг, присутствовала. Я схватилась за живот, громко вскрикнув от боли, и заставила себя на мгновение замереть, поскольку волна головокружения угрожала снова затянуть меня под воду.
Последние несколько дней я то приходила в сознание, то теряла его, из-за чего мое тело стало слабым и сонным. Я больше не хотела терять время на исцеление. Тяжело дыша через нос, я сделала несколько успокаивающих вдохов, чтобы сосредоточиться, моргая от расплывчатых пятен, плавающих в моем зрении, которые отвлекали меня от задачи, которую я перед собой поставила. Сейчас было не время для вечеринок жалости.
Я должна все выяснит, что смогу, затем вернусь и отосплюсь. Решение принято.
Я медленно прошаркала к шкафу в своей спальне, вытаскивая подходящую для снега одежду, которая не промокла бы. Стянув свободные штаны от спортивного костюма и футболку, в которые я была одета, я сморщила лицо в агонии от движения, но не позволила ни единому звуку слететь с моих губ.
Заявиться без предупреждения в этот пентхаус, вероятно, было глупым поступком, поскольку я не знала, что меня ожидало, но он снабдил меня кодами и ключом, чтобы я могла войти, так что, если бы он не хотел, чтобы я появлялась в любое время, он бы не предоставил мне полный доступ.
Это логичный способ мышления, но он не всегда был человеком логики. Ну что ж. Теперь уже слишком поздно.
Я толкнула незапертую дверь, положила ключи в карман и позволила ей со щелчком закрыться за мной, когда рискнула пройти дальше в комнату, чтобы поискать что-нибудь, что угодно. Ниточка, за которую я могла бы ухватиться, ведущая меня в направлении раскрытия того, во что он был вовлечен.
Роскошь квартиры была более очевидна при свете дня, когда солнце отражалось от каждой поверхности, и не было видно ни пылинки. Горничная или кто-то подобный также имел сюда неограниченный доступ. Интересно.
Мои ботинки скрипели при каждом шаге из фойе внутрь. Я расстегнула их и отбросила ногой в сторону, не желая, чтобы стало очевидно, что кто-то побывал здесь без специального разрешения. И если оставить мокрые следы на виду, это заставило бы его слишком быстро осознать связь.
Схватив полотенце, я вытерла излишки воды и бросила его в корзину для белья, продолжая переходить из комнаты в комнату, выдвигая ящики, заглядывая в шкафы, даже приподнимая края матраса, чтобы посмотреть, не было ли там чего-нибудь. Ничего.
Я устало вздохнула, боль в моем теле давала понять, что я зашла слишком далеко, слишком рано. Взволнованная тем, что меня могут обнаружить, вернула все на место. Я наклонилась, морщась от боли и делая паузу, чтобы неглубоко вздохнуть. Вдох и выдох. Глубокое дыхание вызывало слишком сильный дискомфорт, поэтому вместо этого я делала небольшие неглубокие вдохи. Я вяло застегнула молнию на ботинках — простая задача, занявшая минуты, а не секунды.