Что там перемудрили при создании прохода история умалчивает. А вот последствия были катастрофическими. Несколько жесточайших землетрясений ударили по Вардену одно за другим. Столицу вместе с университетом превратило в груду щебня. А потом в течение десяти лет огромный материк начал медленно погружаться. Землю трясло еще неоднократно, на когда-то густо населенные земли хлынул океан. И сейчас над водой возвышались лишь горные отроги, куда сумели выбраться выжившие. Вместо долин плескалось соленое море с глубинами от пятидесяти до двух сотен метров. Дальше за границей Вардена начинались просто бездонные провалы, куда никто в здравом уме и не пытался соваться.
Счет погибшим шел на миллионы. Но цивилизация полностью не рухнула, каким-то чудом зацепившись буквально на краю. Редкие холмы превратили в города-острова. В скалах заселили опустевшие выработки. По краю бывшей границы появились самостоятельные полисы-государства, подобно Лортано. Неожиданно огромную помощь оказали те самые тритоны, поделившись многими своими секретами в обмен на пустовавшее до этого теплое море. В развалины городов хвостатые обитатели не лезли, там больше копались разнообразные команды ныряльщиков. Но вот разводить водоросли и пасти рыбу на хорошо прогреваемых просторах у хвостатых получалось отменно. Наладилась торговля, появились новые кланы, на картах прочертили новые границы. Все же сто с лишним лет немалый срок. Пусть не могучий Варден, но какой-то конгломерат городов и производственных центров сформировался за это время. Паровые корабли снова бороздили море, уцелевшие умники приспособили открытия подводного народа и начали мастерить подводные лодки для поиска затонувших сокровищ. Даже поговаривали, что хотят возродить летающие водородные пузыри, которые при устойчивых ветрах могли бы перелетать с одного горного массива на другой. Но после взрыва в лаборатории желающих рисковать больше не нашлось и проект заглох.
– А заработать чем можно? Кроме рыбалки, само собой, – спросил Виталий, заканчивая чистить выловленную на завтрак рыбу.
– Да чем хочешь. Если в железках понимаешь, можно в помощники механика податься, руки у тебя вроде правильно растут. Можно матросом остаться, но тут надо команду хорошо выбирать, разные попадаются. Или ныряльщиком оставайся. В ныряльщики мало кто идет. На дно опускаться силу духа надо иметь. И понимать, что каждый спуск может быть последним. Зубатки, ядовитый мох, змеи плотоядные... Я вот на корабле за борт даже нос не высовываю, не мое это. А ты – смелый парень. Запросто на жизнь сможешь заработать. Или сожрут...
На этой оптимистичной ноте Виталий отправился спать. Действительно, почему бы не понырять в чужих водах? Без снаряжения, на одном энтузиазме. Раз – и ты уже великий покоритель глубин. До первого хищника, которые тут человека за венец природы не признают. Зато – почет и уважение, ага.
Еще за три дня Виталий окончательно переродился в Каппу. Куда-то исчез тот шутник, который мог поддержать любую беседу, прекрасно ладил с соседями и умудрялся поддерживать ровные отношения хоть с участковым, хоть с браконьерами, у кого брал периодические заказы. Все наносное и цивилизованное будто смыло, оставив лишь стержень, который закалили во время военной службы. Остался человек, нацеленный на выживание и возвращение домой. Человек во враждебном окружении. Чужой среди чужих. И этот чужой очень не хотел сдохнуть по собственной или чужой глупости, жадности или ненависти. Например, из-за удара ножом в спину от Сентадо, худого доходяги, который взъелся на вытащенного из воды водолаза и буквально шипел в его сторону. Но вот только устроить какую-нибудь внезапную гадость он смог бы для Виталия, а Каппу врасплох застать было куда как сложнее. Да и остальной экипаж явно дал понять, что к выловленному водяному они относятся куда как лучше, чем к разгильдяю, который большую часть рейса лишь жаловался на жизнь и отлынивал от работы.