– Гарла-та ке? Гориас, рета де лага?
Виталий отхлебнул пахучую жидкость и посмотрел на главаря, который брезгливо выбирал, куда бы поставить в луже обутые в безразмерные сапожища ноги. Толстяк, свесивший огромное пузо через ремень в застиранной рубахе, больше напоминал вставшего на задние ласты перекормленного тюленя. Но, судя по тому, как остальные члены команды слушали каждое его слово, жирдяй явно обладал реальной властью на корабле. Корабль, кстати, был почти полной копией утопшего.
– Не, не понимаю, – со вздохом ответил Виталий и снова присосался к кружке. После подъема с глубины пить хотелось страшно. Да и вывернутые потроха, освободившиеся от морской воды, надо было чем-нибудь заполнить, пока не скрутились в тугой узел.
— Пошаш? По?..
Толстяк поманил рыжештанного и что-то затараторил тому, оживленно размахивая руками. Бородач хмуро выслушал, потом развернулся к пленнику и спросил на ломаном подобии русского языка:
– Говорить уметь? Понимать ушку мочь?
— Говорить могу. Тебя понимаю.
Похоже, проблема в объяснении с незнакомым экипажем чуть отодвинулась. Если хотя бы один худо-бедно балаболит, то можно попытаться собрать крупицы фактов и как-то прокачать ситуацию. А там, глядишь, и до дома доберешься. Плевать на сгинувшего заказчика, заработанное должно дожидаться во Владике. Самому бы лишь голову целой дотащить обратно.
— Ушкуй, — фыркнул бородатый и команда синхронно сделала шаг назад. Это что? Типа, с моря-океана заразу какую поднял? Или чего-то другого испугались?
Главарь побарабанил пальцами по замызганной рубахе, потом развернулся и шагнул к стоящему на облупленных досках сундучку. Аккуратно провернул задвижку, откинул крышку и сипло задышал. Через минуту рядом с ним сгрудились остальные, с тем же молчаливым благоговением разглядывая содержимое. Даже бородач не удержался, влез в толпу.
Виталий допил отвар, медленно поднялся и покачиваясь двинулся вперед. Раз уж жив, то хоть узнать, ради чего шкурой рисковал. Поднырнув под чужой локоть, ввинтился между матросов и высунулся в крохотный круг, в центре которого стоял сундучок. Внутри лежали зеленые бурые камни, влажно поблескивая боками, размерами от большого грецкого ореха до кулака. Ни алмазов, ни золотых монет внутри не обнаружилось. Только непонятные камни.
Толстяк медленно закрыл крышку, затем затараторил на своем гортанном наречии. Обратив внимание на стоящего рядом Виталия, ткнул того пальцем в грудь, затем что-то скомандовал обладателю желтых штанов. Тот усмехнулся, потопал в пристройке. Обернувшись, жестом позвал водолаза за собой и загремел сапогами по лестнице, спускаясь вниз.
Железный узкий коридор освещали все те же масляные лампы. Но хотя бы стены были неплохо выскоблены и покрашены серой краской. Ржавчина на глаза почти не попадалась. Похоже, за этой лоханкой следили куда как лучше.
Открыв маленькую дверь, бородач прогудел:
— Жить твоя здесь. Одяг будь сейчас. Ждать.
Видимо, действительно что-то ценное удалось достать с местных глубин. Вон, каюту выделили с пустой койкой. И за борт не смахнули, получив желаемое. Осталось только понять, за какие заслуги судьба-злодейка сжалилась и рыбам не скормила. И чем расплачиваться придется...
Сам себя шире здоровяк вернулся быстро, выложил на откинутую деревянную кровать застиранные до белизны “семейники”, штаны с множественными пятнами почти стертой краски, широкую рубаху и легкие шлепки, похожие на японские гэта. Дождавшись, когда Виталий оденется, добыл снизу ящик с перекошенной крышкой, распахнул его и стал объяснять. Говорил медленно, тщательно выговаривая слова. И хотя речь была странной, с вкраплениями малопонятных слов, но все же какое-то подобие русского узнавалось и Виталий почти автоматически переводил в голове сказанное в более-менее воспринимаемую форму:
— Матрос в шторм за борт ушел. Теперь место твое. Одежда новая тоже твоя. И рундук твой. Ценного мало, но владей. Да, за рейс деньгами получишь как младший. Дальше сам разберешься.
– А домой когда? И куда? – поинтересовался Виталий, пытаясь застегнуть широкие пуговицы на рубахе.
— Так и пойдем сейчас, в Лортано. Ты в воде что делал?
– За ящиком нырял. Наемный я, обещали заплатить.
Бородач коротко хохотнул:
-- Фаббер не платить, он тонуть. Дурной он совсем. Мы мимо идти, а он стрелять. Раз стрелять, два стрелять. Бояться, наверное, что мы на него нападать. Мы отвечать. И в котел попадать... Обидно, ведь не враждовали в те времена. А так – бум и только зубаткам корм... Да, тебе повезло, мы тебя достать успеть, кровь смыть. А то бы умер уже, пловец...