Поэтому, когда Сарочка сообщила о скором переезде в особняк Ерофеевых, Аннушкина скрутило профессиональное любопытство. Не присоединиться к Озёрской он не просто не мог.
* * *
Поворот на Рублево-Успенское шоссе
- Почему ты вызвался добровольцем? - не сдавалась Света. - Понравилось ожившее безумие Лизы?
- Вот именно. Не было там никакого ожившего безумия. И сегодня я хочу восстановить свою рациональную картину мира.
Ответ в высшей степени уклончивый. Незачем посвящать Озёрскую в свои мысли и исследования. Еще не время.
- Резонно, - коллега сделала вид, что поверила. - Моя картина мира тоже несколько прохудилась после вчерашнего.
- А у твоей Розалии картина мира не только прохудилась, но и куда-то поехала.
- Игнатий!
- Я-то Игнатий. Но и ты смотри, чтобы тебя фантазии этой старушенции не утянули в болото психоза. А то начнешь чучелку по углам ловить.
- Игнатий!
* * *
Психологический центр "Озеро"
Примерно месяц назад
- Я боюсь черную чучелку. Она страшная и на нее неприятно смотреть. А еще я боюсь, что появится вторая чучелка. Потому что две чучелки означают смерть.
О чучелке Светлана впервые услышала от маленького Димы и его матери, Елены Ерофеевой. Мир, похоже, с каждым днем становился всё теснее. Лена оказалась младшей дочерью Розы Соломоновны.
Случай этого детского страха был сам по себе довольно запутанным. И когда фрау Альтберг заявила Светлане, что сама видела чучелку, ясности не прибавилось.
- Я продам дом. Вернее, подарю. Даже уже решила, кому. Лене там нельзя находиться. Диме тоже. А уж мне тем более. Неизвестно, что она может сделать с Димой. Со мной.
- Елена?
- Да какая Елена?! Нам не даёт покоя мерзкая чучелка. Каждую ночь прыгает по коридорам особняка, роется в шкафах и противно хихикает. Кто знает, что у неё на уме!
Светлана не знала, что обычно бывает на уме у чёрных чучелок. Действительно, что? Вряд ли мечты о всеобщем благе.
* * *
Поселок Барвиха, особняк Розы
Март, 14
- Милый домик! - Игнатий помог коллеге выбраться из машины.
- А ты ожидал увидеть страшный особняк с привидениями? - Светлана ловким движением выудила из-под коврика ключ. - Или кирпичную стену высотой в три метра?
- Ну не знаю. Всё-таки элитный коттеджный посёлок...
- Не коттеджный, а дачный. Периметр здесь охраняется достаточно тщательно, поэтому не имеет смысла окапываться.
- Так тщательно, что нас пропустили без разговоров.
- Неудивительно. Учитывая, сколько раз нас приглашали сюда на высокоинтеллектуальные посиделки. Каждая собака знает.
- Я всё чаще чувствую себя ветеринаром.
- Игнатий!
Стилизованный под бревенчатую избу особняк смотрелся на удивление скромно. Внутри не было и намека на мегаломанию или роскошь. Светлая ромбическая прихожая, сразу налево - кухня, чуть дальше и направо - спальня. Прямо впереди начинается столовая, она же центральная комната, она же гостиная, она же небольшая выставка картин (площадью с парочку квартирок в панельном доме). У дальней стены гостиной видна винтовая лестница.
- Вот тут мы сидели, пили чай и беседовали о вечном. Розалия никогда не была моей клиенткой. Мы даже умудрялись шутить о жизни. Хотя обе всегда считали жизнь той ещё гадостью.
- Ты как будто оправдываешься.
- Не то, чтобы... Хотя ты прав. После этой истории с чучелкой Роза сильно изменилась. Её уже давно что-то гнетет. Чувство вины, синдром предков...
- Ты сама нам еще на лекциях в институте объясняла, что плох тот психотерапевт, который пытается читать людей вне кабинета.
- Но если у хорошего знакомого беда, разве можно этого не замечать?
- А как ты это проверишь? Где гарантия, что под годами доверительного общения не похоронена какая-то мрачная тайна? Может, люди для того и изобрели бессмысленные дружеские беседы, чтобы не говорить о сокровенном?
- Ну вот. Теперь буду переживать.
- Вот для этого нам и нужны стены кабинета. Не клиенту, а нам. Нам! Чтобы мы могли ограничивать свою неуёмную заботу о человечестве рамками отдельных случаев.
- С каких пор у тебя завелась забота о человечестве? - проявила бдительность Светлана, прекрасно знавшая цену показной сентиментальности коллеги.
Аннушкин благоразумно счёл этот вопрос риторическим и ретировался на второй этаж. Ему не терпелось отыскать хотя бы малейшие следы Сарочки.
Светлана тем временем задумчиво разглядывала картины на стенах и прислушивалась к звукам дома. Особняк затаился, не понимая, чего ждать от гостей. Зато шаги Игнатий над головой звучали достаточно ясно и громко, так что его положение можно было определить с хорошей точностью. Сейчас, например, он прогуливается по коридору, от которого расходятся все комнаты второго этажа: кабинет Розалии Львовны, две гостевые спальни, библиотека и зимняя оранжерея.
- Под ковриком был только один ключ? - вернувшись в гостиную, поинтересовался Игнатий.
- Да. Мы давным-давно сделали такие "закладки" на всякий случай. Роза справедливо решила, что в охраняемом дачном поселке можно не изощряться в конспирации.
- А ты для своей копии ключей придумала тайник пооригинальней?
- Неважно. Тебе одного ключа мало?
- Ну, если он походит ко всем замкам, то вполне достаточно.
- Каким замкам? Насколько я помню, двери в доме закрываются изнутри на небольшие щеколды.
- Значит, щеколды способны к спонтанной эволюции. Или мутации.
Они вместе поднялись по винтовой лестнице на второй этаж.
- Очень интересно... - Светлана несколько раз прошлась по коридору, чтобы полюбоваться на новенькие навесные замки. Каждая дверь теперь была надежно защищена от любопытных психотерапевтов. - Состоялся парад кладовщиков-любителей?
- Может, Роза Львовна просто пыталась сократить для чучелки жилое пространство. Или наоборот, каждый раз ловила её таким образом?
- Послушай, ну даже если у всего семейства случилась групповая фобия, то навязчивые действия сюда зачем довешивать?
- Ну, во-первых, не довешивать, а навешивать. Замки навесные. А во-вторых, тут и без меня всё довесили. Предлагаю вторгнуться в этот механизм анальной защиты с помощью фаллического ломика.
- Игнатий!
- Ладно-ладно. Кража со взломом отменяется. Только не удивляйся, когда в какой-нибудь комнате обнаружат хладный труп Ерофеева-младшего, которого родная бабушка приняла за чучелку и заперла.
- Игнатий!
- Ты ведь мальчика после того сеанса больше не видела?
- Игнааааатий!
Коллеги вернулись вниз, ища счастье в просторной мастерской. Но и там, среди картин, стульев и сервизов, им пришлось замереть в нерешительности. К работе без кабинета и без пациента невозможно было привыкнуть.
- Интересно, а кто это всё рисовал? - настал черед Аннушкина всматриваться в пейзажи и натюрморты.
- Точно не Роза. Она терпеть не может художников. Дима, как мы помним, в основном читать любит. Остаётся Елена.
Озёрская подошла к холсту с завершенной композицией. Ничего особенного: вазочка, груши, цветастая тряпочка. Но почему картина привлекла внимание?
- Где-то я её уже видел, - Игнатий тоже заинтересовался натюрмортом. - Совсем недавно. Хм... А где рамка?