— Она отличная секретарша. Даже больше. По существу, в доме она экономка. Я не представляю, как бы они обходились без нее.
— Была ли она секретаршей сэра Джорджа до того, как он женился?
— Полагаю — да. Я не совсем уверена. Я знаю ее с тех пор, как она приехала сюда вместе с ними.
— Она очень не любит леди Стаббс, не так ли?
— Да, — ответила миссис Фоллиат, — боюсь, что не любит. Эти хорошие секретарши обычно меньше всего думают о женах. Вы меня, конечно, понимаете. По-видимому, это естественно.
— Кто попросил мисс Брэвис отнести пирожные и фруктовую воду девушке в лодочный домик, вы или леди Стаббс?
На лице миссис Фоллиат отразилось легкое удивление.
— Я помню, как мисс Брэвис готовила поднос, собираясь отнести его Марлен, но я не знаю, просил ли ее кто-нибудь об этом специально. Я не просила.
— Понятно. Вы сказали, что с четырех часов находились в чайной палатке. Полагаю, что в это время там была и миссис Легги?
— Миссис Легги? Нет, не думаю. По крайней мере, я не помню, что видела ее там. Скорее, я уверена, что ее там не было. В то время прибыл автобус из Торки с большой группой посетителей. Я еще подумала, что все они, вероятно, туристы, потому что среди них не было ни одного знакомого лица. Миссис Легги, вероятно, должна была прийти к чаю позже.
— Хорошо, это не имеет значения. Полагаю, что достаточно. Благодарю вас, миссис Фоллиат, вы очень любезны. Будем надеяться, что леди Стаббс скоро вернется.
— Надеюсь, что так и будет, — ответила миссис Фоллиат. — Очень необдуманно с ее стороны так волновать всех нас. Я уверена, что с ней ничего не случилось, — добавила она с воодушевлением.
Но это прозвучало не очень естественно.
Дверь отворилась, и в комнату вошла привлекательная рыжеволосая молодая женщина с веснушками на лице.
— Мне сказали, что вы хотите меня видеть?..
— Это миссис Легги, инспектор. Пегги, дорогая, вы уже слышали об ужасном несчастье?
— О да! Это невероятно, — тяжело вздохнула миссис Легги и, когда миссис Фоллиат вышла из комнаты, бессильно опустилась в кресло.
— Я потрясена, — произнесла она. — Такая девушка… просто трудно поверить. Боюсь, что я ничем не смогу помочь вам. Я все время гадала в шатре и не могла видеть, что происходит вокруг.
— Я знаю, миссис Легги. Но по установившемуся порядку мы вынуждены задавать всем один и тот же вопрос. Например, где вы были между четвертью пятого и пятью часами?
— В четыре часа я пошла пить чай.
— В чайную палатку?
— Да.
— Там было много людей?
— Ужасно много.
— Вы там видели кого-нибудь из своих знакомых?
— О, всего лишь несколько случайных лиц. Но я ни с кем не говорила. Боже мой, как я хотела поесть! Это было в четыре часа. В половине пятого я уже вернулась в шатер и продолжала свою работу. Чего только я не обещала женщинам! И мужей-миллионеров, и киноуспехов в Голливуде — бог знает чего!
— А как же ваш шатер? Я имею в виду тех, кто жаждал узнать свою судьбу, когда вы были в чайной палатке.
— О, я повесила у входа табличку: «Закрыто до половины пятого».
Инспектор что-то записал в свой блокнот.
— Когда вы в последний раз видели леди Стаббс?
— Хэтти? Точно не помню. Она была совсем рядом, когда я вышла из шатра, но мы с ней не разговаривали. Не помню, чтобы я ее видела после. Мне только что сказали, что ее нет. Это правда?
— Да.
— О, это пустяки, — весело сказала Пегги Легги.
— Она немножко со странностями, вы ведь знаете. Вероятно, ее испугало это убийство.
— Благодарю вас, миссис Легги.
Миссис Легги проворно встала и вышла из комнаты. В двери она встретилась с Эркюлем Пуаро.
Инспектор рассуждал вслух:
— Миссис Легги утверждает, что в чайной палатке она была между четырьмя часами и половиной пятого. Миссис Фоллиат говорит, что помогала в палатке с четырех часов и что среди посетителей миссис Легги она не видела.
Он немного подумал и продолжал:
— Мисс Брэвис говорит, что леди Стаббс попросила ее отнести Марлен Таккер пирожные и фруктовую воду. Майкл Уэймен доказывает, что проявление подобной заботы о других для леди Стаббс нехарактерно.
— Ага, противоречивые показания, — заметил Пуаро. — Да, без них не обходится.
— А что бы выяснилось, если бы их не было? — сказал инспектор. — Иногда это имеет значение, но в девяти случаях из десяти это ничего не дает. Ясно одно: нам предстоит переворошить многое.