— Она как бы чувствует и за собой вину, — добавил мистер Таккер.
— Кто предложил, чтобы Марлен играла роль жертвы? — спросил Пуаро.
— Леди из Лондона, что пишет книги, — проворно подсказала миссис Таккер.
— Но она была здесь впервые, — мягко возразил Пуаро. — Она даже не знала Марлен.
— Девушек собрала миссис Мастертон, — объяснила миссис Таккер, — наверное, она и предложила. А Марлен, скажу вам, была очень рада.
И снова Пуаро почувствовал, что зашел в тупик. Но теперь он знал, что чувствовала миссис Оливер, когда решила его вызвать. Кто-то действовал в тени, кто-то осуществлял свои намерения через других. Этими другими лицами оказались миссис Оливер и миссис Мастертон.
— Меня интересует, миссис Таккер, — сказал он, — была ли знакома Марлен с этим… э-э… маньяком.
— Она ни с кем таким не была знакома, — ответила миссис Таккер целомудренно.
— Да, но ваш муж только что сказал, что этих маньяков трудно распознать. С виду они, как… э-э… вы или я. Может быть, кто-нибудь разговаривал с Марлен в начале праздника или даже до праздника. Познакомился с ней самым безобидным образом. Может быть, дарил ей подарки.
— О нет, сэр, ничего такого не было. Марлен не взяла бы подарка от незнакомого. Я ее не так воспитывала.
— Но, возможно, она не видела в этом ничего дурного, — настаивал Пуаро. — Предположим, подарки ей предлагала какая-нибудь симпатичная леди.
— Вы хотите сказать, кто-нибудь вроде молодой миссис Легги из коттеджа у мельницы?
— Да, кто-нибудь…
— Она ей как-то подарила губную помаду, это было, — сказала миссис Таккер. — Я набросилась на Марлен, сказала, что не позволю ей пачкать лицо. «Подумай, что скажет отец!» — сказала я, а она смеется и говорит, что помаду ей подарила леди из красного коттеджа и что леди сказала, как ей к лицу тот цзет. Я запретила ей слушать, что говорят леди из Лондона. Пусть они сами размалевывают себе физиономии, красят ресницы и все остальное, а Марлен пусть моет лицо водой с мылом, пока не станет взрослой.
— Она с вами, конечно, не согласилась, — улыбнулся Пуаро.
— Когда я что-то требую, я добиваюсь своего.
Толстушка Мэри вдруг забавно хихикнула. Пуаро быстро взглянул на нее.
— Миссис Легги давала Марлен еще что-нибудь?
— Кажется, косынку или шарфик. Она ее почти не носила. На вид красивая, а качества — никакого. В качестве я разбираюсь. — Она покачала головой.
— Бывало, девчонкой я работала в Нэсс-Хауз. Леди тогда носили хорошие вещи. Никаких кричащих расцветок и всех этих нейлонов и синтетик. Натуральный шелк! Их платья из тафты торчали не хуже, чем нейлоновые.
— Девушки любят прихорашиваться, — снисходительно промолвил мистер Таккер. — Я не возражаю против ярких расцветок, но помады не люблю.
— Я была слишком строга с ней. — Глаза миссис Таккер вдруг стали влажными. — Потом я пожалела. Какое горе! А в последнее время одни заботы да похороны. Правду говорят: беда в одиночку не ходит.
— У вас еще кто-нибудь умер? — вежливо спросил Пуаро.
— Отец жены, — объяснил мистер Таккер. — Возвращался поздно вечером с того берега в своей лодке, должно быть, оступился и вместо причала попал в реку. Конечно, в его возрасте нужно бы спокойно сидеть дома, а он отправился в «Три Собаки». Но с ним ничего нельзя было поделать. Вечно возился на пристани у своих лодок.
— Отец всегда любил лодки, — сказала миссис Таккер. — В прежние дни, бывало, присматривал за лодками мистера Фоллиата. Давно это было. Не то чтобы мы сильно горевали, — добавила она спокойно. — Ему было за девяносто, многое видел на своем веку. Всегда болтал всякий вздор. Время пришло, вот и умер. Но, конечно, похоронить нужно было как следует. А двое похорон стоят немалых денег.
Но Пуаро уже не слушал ее. В нем шевельнулась слабая надежда.
— Старик… на пристани? Помню, я с ним говорил. Его звали…
— Мэрделл, сэр. Это моя девичья фамилия.
— Ваш отец, если я правильно понял, был старшим садовником в Нэсс?
— Нет, то был мой старший брат. Я была самой младшей в семье. Нас было одиннадцать. В Нэсс-Хауз Мэрделлы были многие годы, — добавила она с гордостью. — А сейчас все рассыпалось. Отец был последним.
— «Фоллиаты всегда будут в Нэсс-Xауз», — пробормотал Пуаро тихо.
— Простите, сэр?..
— Я повторяю слова, которые ваш отец сказал мне на пристани.
— А, отец очень много говорил всякого вздора. Я часто вынуждена была затыкать ему рот.
— Значит, Марлен была внучкой старого Мэрделла, — медленно промолвил Пуаро. — Так… я начинаю понимать… — Он умолк. Сильное волнение мешало ему говорить. — Вы сказали, что ваш отец утонул в реке?