Корт кивнул и попросил, кивнув на Или, который лениво растянулся на зеленом мху:
- Посмотри кошака: у него бок покусан.
Или надменно фыркнул "хха!" - это означало, что спасаться от ран он намерен сам.
- Хорошо, - кивнула веда и первая, шустро-шустро покарабкалась по шнуру наверх, в густую листву вяза.
Корт подождал, пока она не даст ему знак, что веревка свободна, и полез следом.
Там, наверху, веда приказала молодому человеку:
- Снимай ремни, куртку, рубаху и ложись, - указала на охапку сена, покрытую травяной циновкой, в углу своего жилища.
Корт послушно разоблачился, бережно сложил одежду и оружие в одну аккуратную кучку (на нее Лида тут же набросила какую-то дерюгу) и опустился на сено.
Веда удобрила свои руки зеленой мазью, которую взяла из берестяного кузовка, свисавшего с плетеного навеса, и опустилась рядом с убийцей на колени. Осторожно коснулась его груди, ран.
- Так-так… вот-вот, - зашептала Лида. - Плохо, запущено. Больно?
- Немного, - кивнул убийца.
- Ах ты, крошка, - веда ласково погладила его по волосам. - Ну ничего. Это мы вылечим, все поправим, болеть не будет, - говорила так, словно забалтывала ребенка, хнычущего от ссадины. - Дам тебе соку сонного - и спи, крошка. А как проснешься - болеть не будет, ничего не будет, ран не будет…
Бормоча, сновала по гнезду, доставала из большого берестяного короба, стоявшего в самом темном углу, короба поменьше и горшочки, и фляжечки, из кожи, из дерева, из глины. Откупоривала, нюхала, пробовала. Нужное клала на плоский круглый камень, что лежал посередине жилья, ненужное возвращала туда, откуда брала.
На минуту замерла, глядя на отобранное и почесывая седую взъерошенную голову. Улыбнулась, и от этого вдруг помолодело ее старческое сморщенное лицо.
- Да. Ты будешь спать. А твои раны - заживать. А я - стеречь твой сон. И вязать тебе рубашку. Хочешь рубашку? Необычную - из белоперой травы. Такие я раньше для деток малых вязала, чтоб тепло им было и мягко. И тебе свяжу, свяжу…
Протянула Корту фляжку с сонным соком. Убийца, ни секунды не сомневаясь в том, что предлагаемое питье полезно, выпил все одним глотком…
Летели лепестки с цветущих яблонь. Кружились, опадали на молодую траву, на желтую тропку, на темные волосы юной Бии.
Бия, невысокая, тонкая, в просторных тунике и шароварах из некрашеного льна шла-скользила к роднику за водой. Ее ножки в изящных башмаках из мягкой кожи почти не оставляли следов на мелком песке тропки. Да и какие следы могла оставить легкая и хрупкая Бия?
Яблони, яблони… пахли, дурманили…
- Бия. Мир тебе, пташка Бия, - сказал он, выступая из-за дерева.
На нем нарядная, расшитая алыми узорами, рубаха жениха.
Бия засмеялась, прикрывая разомкнутые губы рукою. Ее пальцы - тонкие, изящные, с маленькими, круглыми, розовыми ноготками. Так захотелось их целовать…
- Кортерис! Ты решился, Кортерис?
- Я же обещал.
- Кортерис, - губы Бии произнесли его имя, вполголоса, ласково, и он был счастлив, ведь услышал ответ, хороший ответ на еще не заданный вопрос.
Бия улыбнулась, протянула ему руку, но рука ее вдруг вспыхнула огнем. Она посмотрела на горящие пальцы с удивлением, потом оно сменилось ужасом, и Бия закричала. И пламя охватило ее всю, с головы до ног, превратив тонкое тело, нежные волосы, прекрасное лицо и мягкую одежду в один огромный жаркий факел…
- Корти, Корти, крошка Корта, проснись. К тебе подружка, - проскрипел ему в ухо голос веды, и убийца Корт открыл глаза.
- Кто? - спросил он, глядя в вечно желтые глаза полубезумной Лиды.
- Рыжуха, бойкая рыжуха. Майя, - хихикнула веда и прыгнула куда-то в сторону.
Корт подскочил со своего ложа, как мячик. Отметил сразу же, что раны уже совершенно его не беспокоят. Но интересовали все же не они.
- Ты одна? - вместо "привет, как дела?" спросил он Майю, которая сидела на циновке, свернув ноги кренделем, и потягивала душистый травяной чай из деревянной чашки.
- Ндаа, - кивнула рыжая, прикрыв глаза от удовольствия: чай Лиды не только согревал и радовал вкус, он еще и рождал приятные видения.
- Где Аврора? - резко и громко произнес Корт - так он попробовал пробиться сквозь радужные грезы девушки.
Майя тихонько засмеялась.
- За-ачем она тебе? Глу-упая бе-елая мы-ышь? - говорила, растягивая слова, и было в этом много насмешки, злой и колкой.
- Майя! - убийца встряхнул девушку, сильно, грубо. - Ответь!
- У Трифора она! - выпалила рыжая, сердито отталкивая руки Корта. - У Трифора! Я ему ее отдала. Точнее - продала. Те-еперь у нас никаких про-облем, - и снова захихикала.
Корт ничего не ответил. Поджав губы, он задумался. Потом обратился к веде Лиде, которая, не обращая никакого внимания на резкие слова, звучавшие в ее гнезде, мастерила что-то из ивовых прутиков:
- Как долго я спал, матушка?
- Пять дней, пять дней, - отозвалась та.
- Как давно здесь Майя?
- Да я только-только пришла, - отозвалась рыжая. - Ну, почему ты волнуешься? Все ведь закончилось - лучше не бывает…
- Зачем ты это сделала? - спросил Корт, в упор глядя на девушку.
- Разве это неправильно? Я помогла тебе. Помогла, ведь обещала помогать. Вот деньги. Они твои по праву. Я и монеты себе брать не собираюсь, - Майя перекинула убийце кошелек.
Корт поймал, взвесил кошелек в руке.
- Только не говори, что поедешь к Трифору, - угадав его мысли, предупредила девушка.
- Поеду, - кивнул убийца. - С князем я договаривался не об Авроре.
- Да какая тебе разница?! Трифор сказал: то, что ты выкрал эту малышку, еще лучше убийства Исидора! И он добавил монет в кошель. Десять золотых сверх того, что обещано! Да ты хоть пересчитай…
На это сообщение молодой человек ничего не ответил. Встал и потянулся к своей одежде.
- Корт! Зачем она тебе?! - этот вопрос Майя задала криком.
- Она спасла мне жизнь, - пожал плечами молодой человек. - По обычаю: я в огромном долгу у нее.
- Какие обычаи? - продолжала возмущаться рыжая. - Обычаи давно умершего народа?
- Пока соблюдаются обычаи народа, народ не умер, - ответил убийца, натягивая на себя рубашку.
- О нет! - подскочила к нему веда Лида. - Ты забыл? Ну-ка, бери, - и протянула Корту рубаху, связанную крючком из тонких стеблей белоперой травы. - Все шрамы сведет. Носи на здоровье.