Надежды на это, как сказали и доктор, и капитан, мало.
– Так – что?! Мы так навсегда и останемся гнить заживо здесь, в вонючем брюхе нашей чёртовой посудины?!
Лейтенант оценил и перекошенное побледневшее лицо, и судорожно сжатые кулаки, и неприкрытую злость в тоне. Перед лицом столь опасных тенденций он даже сделал несколько шагов к дежурному. Тяжело вздохнул. Глянул в глаза техника. Сержант первым отвёл глаза. Старший лейтенант сказал:
– Наша, как вы, сержант, выразились, «вонючая» посудина, спасала нам жизни уж не упомню сколько раз. Она отлично противостоит и облакам молекулярного водорода, и солнечному ветру, и космическим лучам. И прослужит она нам верой и правдой ещё по-крайней мере девяносто лет. Именно на столько хватит наших запасов. И никакой «внешний» враг нам не страшен. А только – внутренний! То есть – конфликты.
Которых всегда можно избежать путём простых переговоров.
Например, если у вас, или кого-то ещё из экипажа есть вот прямо – непреодолимое желание, спуститься вот прямо сейчас – туда, на поверхность, и лично проверить её пригодность для обитания, вы не стесняйтесь, скажите. А лучше подайте рапорт. Официально. В письменном виде.
Не сомневаюсь, что капитан Пауэлл с большим удовольствием погрузит всех таких недовольных, неверующих, и соскучившихся по не-замкнутому и «невонючему» пространству там, в трюме, в запасной челнок. Да и отпустит с Богом!
Потому что тогда всем остальным останется запасов гораздо больше.
А на возвращение уже не надейтесь – вас заразных мы на борт не впустим.
Так что – хотите подать рапорт?
– Н-никак нет, сэр! Простите. Это… Это был эмоциональный срыв!
– Хм. У доктора Людвига нахватались наукообразных словечек?
– Э-э… – Хоппер невесело усмехнулся, – Так точно, сэр.
– Понятно. – лейтенант коротко кивнул, – Не думайте, что у вас у одного слюнки текут, и ноги чешутся вновь побродить там, по вожделённой зелёной травке. И полежать, раскинув руки, и дыша не-кондиционированным воздухом, под голубым небом, где пели бы жаворонки, а вокруг стрекотали цикады и ласковый ветерок шевелил бы волосы на голове, и мягко шелестели бы эта самая травка и полевые цветочки…
Но пока мы не выясним точно, отчего умерли все наземные существа крупнее амёб, сунуться туда может только самоубийца. Или уж совсем закоренелый мазохист. Желающий несколько последних дней жизни провести в нечеловеческих мучениях!
– Да это-то ясно, сэр… Простите ещё раз, что… Не сдержался! Уж больно обидно!
– Считайте, что вы прощены, сержант. Поскольку отнюдь не первый, кто поднимает этот вопрос. Собственно, мне и самому в плане разумности и сдержанности поведения похвастать нечем: это я, не далее, как вчера, предлагал капитану спуститься на втором челноке, и попробовать походить там – хоть и в скафандрах…
На что он мне вполне спокойно и доходчиво объяснил. Что поскольку погибли все, следовательно, не существует пока надёжных средств и способов борьбы с этой зар-разой! Не создали этих средств даже самые супер-продвинутые и специализированные лаборатории земных учёных. И даже если мы не погибнем там сразу, вернуться, что на челнок, что на «Пронзающий», так, чтоб не поперезаразить всех, кто тут остался, мы не сможем!
Нечем у нас произвести должную дезинфекцию! Дегазацию. Стерилизацию. Ну, или что там положено провести. Чтоб гарантировано убить всю эту дрянь. Ну вот не догадались снабдить наш «Пронзающий» соответствующими реагентами и приборами те, кто его построил и оснастил. Да оно и понятно: кто же тогда предполагал, что самый страшный враг будет ждать нас не там, в пучинах дикого космоса, а – здесь!
Дома.
И враг это будет невидим, неощутим, и жутко живуч и смертоносен.
– Понял, сэр. – Хоппер поджал губы, очевидно, переваривая полученную информацию. Но переварил он её быстро, – Получается, хорошо, сэр, что капитан у нас такой занудный и дотошный!
– Он – не занудный, сержант. – лейтенант невольно дёрнул плечом, – Он педантичный. И спокойный. И просто может лучше нас сдерживать свои эмоции и контролировать желания. Вроде такого, например, как побыстрее спуститься туда.
На неповреждённую внешне и безобидную с виду поверхность.
– Да, всё понятно, сэр. Разрешите продолжить несение вахты?
– Разрешаю, сержант. – Яндринский, снова кивнув, двинулся, куда собирался, по пути внимательно оглядывая стыки и соединения труб, и манометры. И проверяя датчики утечек.
Сержант почесал затылок.
Хорошо, получается, что он всё-таки спросил. Потому что теперь «хитрый» план трюмного старшины капрала Волонтира, и сержанта Йохана Похъёлы, заведующего складом оружия, можно смело… Засунуть им в задницы!