– В дом только один вход?
– А?
Третьяковский оглянулся по сторонам. Его уже могли засечь из окон. Он сгреб старика в охапку и метнулся мимо фонтана, под стены замка.
– Сейчас ты хорошо меня слышишь? – громко и страшно прошипел Герман, когда они присели на корточках в темном углу под крыльцом.
– Да, – затаив дыхание, сказал старик.
– Как тебя зовут?
– Николай Николаевич.
– О чем ты мечтал в детстве?
Плюшевое, кошачье, мятое лицо безотрывно смотрело на него. Старику оказалось лет пятьдесят, не больше. Герман увидел задумчивого хромого деревенского мальчика, сидящего на берегу реки и кидающего в нее камни. Этот человек был чем-то похож на Пророка.
– Бегуном стать, – ответил Николай Николаевич и снова заморгал, сбивая накатившую слезинку.
– Прости, – сказал Герман и обнял его. – Я не хотел тебя обидеть. Ты помнишь меня?
Николай кивнул.
– Знаешь, что я должен сделать?
Он мотнул головой.
– Спасти человечество. Звучит глупо, но… – Герман задумался. – Надеюсь, что это правда. У меня были видения… – Его собеседник не отрывал от него загипнотизированного взгляда. – Я отлично видел всю эту сцену. Я бегу по лесу. У меня в рюкзаке книги. Там летающая тарелка.
Николай вдруг набрал в легкие воздуха и чихнул, обдав бактериями Германа.
– Тише ты, – шикнул тот, вытираясь. – Кто еще в доме?
– А?
– Сельджук там?
– А?
– Черноволосый такой?
– Тагир?
– Я откуда знаю.
Слуга показал на небольшой домик в углу участка:
– Пони кормит.
– А в доме кто?
Закрыл глаза. Вспоминая, шевелил губами. «Он вообще что-то соображает?» – задался вопросом Герман. Прошло несколько минут, прежде чем Николай ответил:
– Никто.
– Хорошо, – хлопнул его по плечу Герман. – Веди меня к нему.
Слуга заковылял к ступеням крыльца. Рыцарь с мечом в руке следовал за ним. Они поднялись и вошли в полутемную длинную бальную залу с гулким полом. Здесь Герману пришло в голову, что, возможно, его пленник проникся к нему, и, чтобы проверить эту гипотезу, он притормозил, делая вид, что завязывает шнурки. Николай, не слыша шагов сзади, остановился и посмотрел назад.
– Шнурки развязались, – объяснил Герман.
Они свернули на боковую лестницу, и вскоре Пророк услышал чей-то бубнеж, смешанный с шумом падающей воды.
– В термах читает, – услужливо подсказал Николай.
Поднявшись в просторный холл, подошли к двери, из-под которой лился свет.
– Открой, – попросил Герман.
Николай усердно рванул на себя. Третьяковский влетел и увидел большую мраморную ванну, наполненную водой, на которой покачивались лепестки роз. В углу спиной к ним сидел и читал вслух «Алексиаду» Сергей Колотилов, он же Алексей I Комнин.
Герман улыбнулся и прислонил острие лезвия к его шее. Сергей вздрогнул, выронил книгу и чуть не ушел под воду.
– Тише, – сказал Герман. – Не волнуйся. Ты ж бандит.
В этот момент Третьяковскому показалось, что Николай, стоявший у стены, улыбнулся.
– Вылезай.
Сергей вытащил из воды свое большое белое тело.
– Я не бандит, – сказал он, наконец приходя в себя. – Я физик по образованию вообще-то.
– Конечно, – усмехнулся Герман. – Вы все еще полоскаете? Тогда мы идем к вам, – пошутил он, чтобы еще раз порадовать старика, и в то же время дал почувствовать Сергею клинок: слишком норовистому коню нужны шпоры. Затем обратился к своему Оруженосцу: – Мне будут нужны изолента и стул.
Николай вышел, а Пророк, благодушно улыбнувшись и оглядев внушительные колотиловские достоинства, добавил:
– Будем тебя пытать…
– Зачем вы заставили меня делать эту позорную презентацию? – спросил Герман, кусая яблоко, которое принес Оруженосец, когда они усадили Колотилова на стул в кремовом свадебном чехле и обмотали его изолентой. – К чему был весь этот маскарад?
– Я не знаю… – выгнулся Сергей. – Это Петя…
– Спокойно. – Герман остудил его, приложив клинок куда следует.
– Это Петя, – тише заговорил Колотилов. – Уши прожужжал, что нам для таких, как ты, таблетки делать. Исследования какие-то. Что вы, копирайтеры, как дети. Плюс, что для дочки будет интересно. Тьфу… Чего я повелся опять…
Герман обстоятельно обгрызал перепоночки сердцевины.
Беседа проходила в просторнейших, облицованных мрамором залах терм, как их называл Николай. Третьяковский, опершись на меч, сидел на одном стуле. На другом располагался Колотилов. У колонны стоял затосковавший Николай Николаевич.
– Ты знаешь что-нибудь об Атланте Великолепном? – спросил зачем-то Герман.
Колотилов обиженно отвернулся.
– Ладно, – устало выплюнул перепонку Пророк. – Надо тебя кончать.