Рохля
Ну, вот зачем это надо? Зачем? Она же говорила, что ничего ей не нужно. Какая-то сумка маленькая, клатч. На черта ей сумочка? Она так редко куда-то ходит. Да, что толку говорить им. Все равно послали, хотели как лучше. Нининому тихому молчаливому раздражению не было конца. Двоюродная сестра с мужем уже четверть века жили в Америке. Сначала в Балтиморе, потом в Вирджинии, а с декабря прошлого года, когда сестра ушла на пенсию, они живут во Флориде. Все эти передвижения родственников по Америке для Нины были пустым звуком. Она даже американскую карту себе плохо представляла. Флорида — это теплый океан и вот они теперь живут почти на берегу. Они и раньше-то с сестрой жили в разных городах и виделись редко, а сейчас чужая их жизнь вообще непредставима: у нее — свое, у них — свое. Сестра послала с нарочным небольшую посылку, хотела ей удовольствие доставить, не понимая, что все, что надо, у нее есть, и вещи не доставляют ей такого удовольствия как раньше. Вчера ей какой-то дядька вечером позвонил и сказал, чтобы она приехала забрать посылку, адрес продиктовал, как назло далеко, в новостройке. Что делать, пришлось после работы ехать в какой-то Сормовский 7-ой микрорайон, где она сроду не была. Адрес Нина записала на бумажке: ул. Светлоярская 4, корпус 4, кв 147. Нина дошла пешком до площади Минина и Пожарского, села на автобус, потом пересаживалась на другой. Путь до 7-го микрорайона занял у нее около часа, второго автобуса ей долго пришлось ждать. На остановке никого не было, Нина сошла одна и сразу оказалась в царстве приземистых хрущевских пятиэтажек из серого кирпича. Остановка называлась ул. Станиславского. Нина прошла немного вперед в поисках Светлоярской улицы. Встретила группу мальчишек, они ей указали куда-то направо. Нина прошла еще минуты три и с облегчением увидела нужную табличку с названием улицы. Дом 4 должен быть неподалеку в начале по четной стороне. С одной стороны простирались трущобы, с другой, в отдалении — новые широкие многоподъездные дома, тоже вроде по Светлоярской. Нина пошла вглубь хрущевок. Дом четыре … это еще не все, надо искать корпус четыре, должен быть где-то в глубине. Навстречу ей попалась женщина с собакой. «Нет у нас тут корпусов никаких, может вам в новый микрорайон, там корпуса» — тетка была не слишком любезна. На домах в глубине, тоже серых и пятиэтажных была написано «строение А», в следующем от улицы ряду «строение Б». Это что такое? Нина вытащила свой телефон и принялась набирать номер, с которого ей вчера вечером звонили. «Какого Николая? У нас таких нет» — ответили ей. «Как нет?» — заторопилась Нина, но там уже повесили трубку. Нина набрала вновь, но теперь услышала, что «абонент находится вне зоны действия сети …» Боже, ей, оказывается звонили с мобильного. Что ж делать? Нина вернулась к остановке, перешла через дорогу и по довольно широкой тропинке устремилась к нескончаемому жилому массиву, где ей предстояло искать дом четыре, корпус четыре. На улице давно было темно, свет фонарей не достигал вытоптанной пешеходами тропинки, повалил мокрый липкий снег.
Нина вздохнула: сейчас она давно бы уже сидела с папой на кухне, ужинали, а потом включили бы телевизор, где после новостей начинался сериал. Вместо всего этого она блуждает по депрессивной новостройке и поисках адреса, который она может еще час будет искать. Найдет конечно, но сейчас Ниной овладевала жалость к себе и досада на американских родственников с их ненужной, прямо-таки навязанной ей, посылкой. А весь придется благодарить и восторгаться … Вот всегда с ней так: не хочет, а делает, не умеет говорить «нет». Самое для страшное — это обидеть людей. Сама-то она обижается редко, все же хотят как лучше. Нина поравнялась с первым широченным домом со множеством подъездов и взглянула на его номер. Какой-то 45-ый. А где номер четыре? Дома располагались как-то хаотично, даже было непонятно по какой они считались улице. Нина оглянулась и увидела, что к ее остановке подошел следующий автобус. На тропинке показался мужнина.
— Будьте добры, я не могу найти дом четыре, не подскажите мне, как тут идет нумерация по улице Светлоярская …
Нина умела быть очень вежливой. Дядька остановился, наклонился над Нининой бумажкой с адресом.
— Я думаю, вам туда … здесь дома уже с сорокового. Пройдете минут десять и увидите начало нумерации. Корпус ваш будет подальше в четвертом ряду.
Дядька звучал вполне уверенно, и Нина приободрилась. Она пошла вдоль домов и увидела, что их номера убывают: восьмой, шестой, ага … вот и четвертый. Все логично. Нина обогнула дом четыре и пошла вглубь массива. Снег не прекращался, стало холодно, Нина зябко ежилась в своей синтетической серой шубе. Этот мокрый снег. Лучше бы был мороз. Эта промозглая сырость пробирала до костей. Быстрее бы домой! Большая белая табличка «корпус четыре» неожиданно показалась на углу одного из больших безликих домов. Наконец-то! На подъездах были обозначены номера квартир. Тут Нине не повезло: вдоль дома ей пришлось пройти до самого последнего. Дядька Николай дал ей код, Нина приготовила свою заветную бумажку с трехзначной цифрой, но ничего не понадобилось, замок подъезда был выломан и между дверью и стеной зияла небольшая щель. Нина с облегчением зашла вовнутрь, блаженно вдыхая теплый сухой воздух. Рядом с лифтом висели обшарпанные почтовые ящики. Никакой 147 квартиры на них не было. Это что такое? На подъезде было обозначено с пятой по 165-ую, а сейчас 147 квартиры тут не оказалось. Что за черт? Нина все-таки решила подняться на предпоследний этаж и убедиться, что цифры на почтовых ящиках ничего не значат. Лифт шел долго, видимо с одного из последних этажей. Внутри было темновато, стенки привычно изрисованы непристойными глупостями, которые Нина принципиально не стала рассматривать. Мата в ее жизни не было, а если вдруг приходилось услышать похабное слово, Нина страдальчески морщилась.