— Ой, это же подъем на Араданской перевал. А сзади Ергаки … Здорово. По реке Араданке, мы можем к Красному озеру выйти. Я покажу, это красота обалденная.
— Нет, Паша, никуда мы с тобой не пойдем. Ты хотел в зимние Саяны, и вот … пожалуйста, оказался. Пойми просто, что это на самом деле никакие не Саяны, мы по-прежнему в капсуле. Я ее модифицировала, превратила в Саяны.
— А ребята где? Ден, Птица, Звездный, Динозавр? Где они все? Мы же там вместе были.
— Извини, Паш, тут не может быть никаких ребят. Они дома, в другом мире. Мы с тобой здесь, в капсуле, я не могу позвать сюда твоих ребят … и вообще, мы должны быть с тобой одни.
— Ну, ладно, ладно. А еще куда можно попасть?
— Куда угодно. Давай мы с тобой договоримся: сейчас оказываемся там, где тебе нравится и ты меня выслушиваешь. Договорились?
— А в Москву, в хороший ресторан можно попасть?
— Можно конечно, но учти, мы там будем одни, никаких людей. Ты понял?
— Да, понял. А поесть? Мы сможем там поесть? Это дорого?
Надо же двадцать семь лет парню, а ведет себя как ребенок. Лида редко встречала таких наивных и бесхитростных клиентов. Неужели он ничего существенного не спросит? Лишь бы поесть … Ладно, так даже удобнее.
— Господи, в какой ты хочешь ресторан? Московский? Какую ты кухню любишь?
— Не знаю.
Все-таки он жутко действовал ей на нервы. Пожрать захотел. Использовать капсулу для такой ерунды! Сейчас «сводим» его в ресторан и все! Больше никуда. Надоело.
— Все равно какой ресторан, только, чтоб живой оркестр был.
Паша мечтательно улыбался. Испуг от панического перебегания из вагона в вагон у него совсем прошел, было даже похоже, что он вовсе о своих приключениях забыл, и все его внимание переключилось на максимальное использование необыкновенных Лидиных возможностей, чтобы позабавиться и получить удовольствие. Паша явно считал все, что с ним происходит непонятной, но приятной игрой.
— Паша, оркестра не будет, можно музыку, но я тебе говорила, кроме нас тут никого нет. Ты меня разве не понял?
Все, больше его ни о чем не спрошу. Сама ресторан выберу, тоже мне аристократ … пусть будет какой-нибудь лофт, например в Б. Черкизовском переулке … хороший ресторан … «Высота» и еще номера, какая-то четырехзначная цифра. Кавказская кухня будет в самый раз. И вот они уже в зале. Лида была в этом ресторане всего один раз, зато недавно, но не было уверена, что так уж хорошо воспроизвела интерьер. Да, ладно, для Паши сойдет. Они сидели в довольно большом зале за круглым красным столиком на пять человек. Над головой висели огромные хрустальные люстры, свет от которых был приглушен, зал казался темноватым, а главное неуютным. Слишком большой и совершенно пустой. Лида мысленно взглянула на меню, которое немедленно высветилось в ее голове, и представила на столе первые попавшиеся закуски и пару горячих блюд. Мысленно сделав над собой усилие она подумала и о десерте. Паша сидел, раскинувшись в кресле, глаза его восхищенно пожирали уставленный тарелками стол.
— А это че?
Лида лениво, показывая на каждое блюдо пальцем, перечислила армянские, вперемежку с грузинскими, названия: хычины с картошкой и сыром, гедлибже, аджапсандали, буррата, баклажаны с хумусом, мегрельский хачапури, хинкали с ягненком, харчо, шкмерули и шашлык из телятины. Сама бы она ни за что не запомнила экзотических слов, но название услужливо «высвечивалось» в ее голове и она их называла безо всяких усилий. Их еще ждал десерт, «Наполеон» с кофе.
— Я, что, все это могу есть … или еда искусственная?
— Да, ешь, на здоровье.
— А кто будет платить?
— Паша, мы не будем ни за что платить. Не беспокойся. Я представила себе эту еду и вот … капсула все выдала.
— А можно мне вина красного?
— Не надо, Паша, вина. Ешь и здесь нам будет удобно поговорить.
— Это вроде как «скатерть-самобранка» … мы с вами в сказке. Стану потом рассказывать — никто не поверит. Нет, ну правда, как вы это делаете?
Лида слышала Пашину картавость, мягкое фрикативное «эр». Мало применимый к Братску интеллигентный прононс. Нелегко ему наверное пришлось. Ни черта он в жизни не видел. Этот стол в ресторане, каких в Москве десятки, кажется ему верхом шикарности, вехой особой московской глянцевой жизни, которой он очень хотел бы жить, но не знает как. Ел Паша жадно, поправляя еду в тарелке руками. Еще раз попросил «заказать» вина, но Лида опять отказала. Его не очень хорошая переносимость алкоголя была ей известна. Наконец темпы поглощения пищи стали у него замедляться и Паша неожиданно сказал, что он готов ее слушать:
— Ну, я поел, спасибо за угощение. Что вы там мне хотели сказать?
— Так вот, Паша, мы в капсуле. В ее особых свойствах ты имел возможность убедиться. Мы предлагаем тебе шанс начать жить снова. С какой-то точки твоя жизнь продолжится, и хотя возможно в общих чертах она будет похожа на ту, которой ты живешь, полной идентичности не будет. Не будет, потому что в тебе кое-что изменится. Ты станешь несколько другой Павел Титов, и этот другой мужчина проживет другую жизнь.
— Извините, я не совсем понял. В каком смысле я буду другой Титов? Как другой? В чем? Я — это я, если «другой», то это уже не я.
— Паш, ты задаешь хороший вопрос: да, это будешь не ты, правда. Потому что, если бы речь шла о тебе таком же как сейчас, другой жизни не могло бы быть. Прежний Паша жил бы прежней жизнью. Шило, грубо говоря, сменилось бы на мыло. В том-то и дело, что…
— Постойте. Что-то тут не то. Как это я буду жить снова? Где? Мама меня снова родит? Что за чушь!
— Вот именно чушь. Такого никто не предлагает. Мама твоя тут совершенно ни при чем. Никто не станет тебя рожать. Если ты на наше предложение согласишься, то жизнь твоя не начнется с младенчества. Она начнется с момента, который можно считать поворотным. Ты пошел по одному пути, а пойдешь по-другому …
— Я не понял, а где я буду жить, вы сказали?
— Альтернативная действительность, параллельная реальность, другое измерение, созданное из антиматерии.
— А как я туда попаду?
— Это не твоя забота. А как ты сюда попал. Был создан коридор, который, я уверена, ты помнишь. Я тебя ждала в коридоре, встретила и вот мы в капсуле, коридор уже был частью капсулы.
— Ладно, сейчас это неважно. Я в нормальном мире умру? Не, я не согласен. Я еще молодой. Я и своей нормальной жизнью не пожил. А с матерью что будет? Это че такое? Не, я не согласен.
— Да, в том-то и дело, что из своей нормальной жизни ты никуда не денешься. Не надо тебе умирать. Это незачем. Жизнь твоя продолжится как ей положено, но параллельно ты будешь жить в другом мире.
Паша долго молчал. Настолько долго, что Лида уже совсем решила, что ей следует прервать его раздумья и привести какие-нибудь другие аргументы в пользу своего предложения. Да и понял ли он ее? Слишком все это для него огромно. Неожиданно Паша вновь заговорил:
— А кто там со мной в новом мире будет жить? Мама, сестра, друзья? Я что заново буду со всеми знакомиться?
— Хороший, Паша, вопрос, но я не могу тебе на него ответить точно. Просто не знаю. Я уверена, что какая-то составляющая будет изменена, но что именно … черта твоего характера, обстоятельство или встреча с кем-то, кто тебе пока не встречался. Это риск, но ты на него либо идешь, либо нет. Это твое решение … ты должен его сам принять. Никто тебе не поможет.
— А можно я кое с кем посоветуюсь, мы потом поговорим.
— Нет. Единственное, что мы можем тебе предложить — это кино про тебя самого, которое ты посмотришь, и там ты увидишь себя со стороны, глазами других людей. Это помощь в принятии решения. Мы увидимся еще раз и тогда ты выйдешь из капсулы в другую жизнь, о которой никому пока не известно, или вернешься домой после поездки в Москву и все забудешь.