Внезапно за грядой густого колючего малинника, который Изе пришлось обходить стороной, перед ней открылось маленькое лесное озеро, почти правильной эллипсообразной формы. А вот и оно … а мы-то с ней кружили и не видели. Какая красота! — Иза не секунду забыла об Ольге и радовалась, что не зря прогулялась. Озеро нашлось и теперь она каждый день будет сюда приходить. Без Ольги разумеется. Пусть на балкончике сидит в одну точку смотрит. Читать-то все равно не может …
Иза вздохнула и, спустившись по пологому откосу к самому берегу, решила пройти чуть дальше, а уж потом возвращаться домой. Настроение ее совершенно поправилось. Хороший санаторий, симпатичные люди, красивый лес, и … черт с ней с Ольгой. Изины ноги ступали по густой влажной траве, палка мягко утопала в буром песке.
Вдруг Иза увидела на траве у самой воды черный ортопедный туфель на липучках, широкий, большого размера. «Это же Олин … почему он здесь?» — Иза остановилась. «Неужели она сюда каким-то образом забрела?» «Оля, Оля» — в Изином голосе Лида слышала нешуточную тревогу. Чуть дальше валялась Ольгина маленькая сумочка-кармашек со всякой никчемной дребеденью. Она говорила, что там ее лекарства «на всякий случай», но что от чего она давно забыла, демонстрируя явный и прогрессирующий маразм. Изой овладевала истерика: Ольгу не будут искать в лесу, ее труп будут искать в воде. Утонула … на ее, Изиной, совести жизнь человека, пусть глупого, никчемного, никому ненужного, но человека, пожилой женщины, которую она так подло бросила, обрекла на ужасную смерть. Иза тяжело опустилась на землю, выронив палку, которая отлетела довольно далеко в сторону к самой воде, попав в ложбинку между камнями. «Так, надо взять себя в руки … посижу еще несколько минут, приду в себя, достану палку и пойду в санаторий, надо сообщить … об Ольге. Пусть они делают, что следует в таких случаях» — Иза продолжала сидеть на земле, облокотясь о ствол старой ивы. Потом она с трудом встала, сделала шаг, но тело ее сильно качнуло и Изе пришлось опуститься вниз. Голова ее кружилась, затошнило и к тому же она внезапно совершенно потеряла ориентацию, забыла с какой стороны пришла. «Надо идти … но дойду ли … без палки точно не дойду … надо ее из ямки доставать» — Иза еще бодрилась, но в глубине души понимала, что дела ее плохи. Найдут ли ее здесь, сможет ли она дождаться помощи? Она видела свою палку, которая уже почти полностью была в воде. С каждой минутой кончик палки с резиновой подковкой, все больше уходил в речной песок.
Изой овладела паника. Мысли об утонувшей подруге отошли у нее в голове на задний план, теперь она думала только о себе. 86 лет, почтенный возраст. Изе всегда казалось, что она не боится смерти, что в общем-то готова перейти в иной, возможно более прекрасный мир, но сейчас она с ужасом осознала, что умирать очень страшно, тем более так, посреди этого безучастного леса, одной … пусть бы она умерла, но только не так … за что ей это, разве она заслужила такую кошмарную одинокую смерть?
Лида отчетливо видит Изины страдания, каждой клеточкой собственного тела испытывает ее ощущения: жуткий безысходный страх, щемящая жалость к себе, осознание полной беспомощности, что делать? Изина мысль бьется в поисках выхода, она еще не сдалась, готова бороться, но не знает, как. Она слишком стара и одинока. Бессмысленная ужасная смерть, никому она не нужна, никто ее долго не хватится, никто о ней не пожалеет. Она же верующая, старалась никому не делать гадостей, она добрая, великодушная женщина, помогала людям … хоть этой Ольге … почему господь ее оставил? За что? Иза привстала, хотела подняться, но ее тянуло к земле, голова кружилась еще больше, ноги как ватные … Надо встать, хватит себя жалеть. Разнюнилась, так нельзя …
Лида вступила в туннель, остро запахло тиной, сырым песком, разогретой хвоей. На траве, прислонившись к дереву сидит старая толстая женщина, смотрит на свою упавшую в воду палку, по ее щекам текут слезы …
Когда Лида подошла к Изольде поближе, то почувствовала, что та уже не паникует, наоборот ею овладело тупое безразличие к своей судьбе. «Хм, быстро наша боевая Изольда сдалась!» — подумала Лида. Зная свою клиентку, Лида предполагала большую решимость бороться, хотя … она все-таки слишком старая, вряд ли бы выбралась и дошла до санатория, даже, если предположить, что речь идет об обычном береге лесного озера, а не о тоннеле, откуда вообще нет выхода. Хватит ее мучать, пора вмешаться. Клиентка в искомом состоянии. Благоприятный фон для интервью создался.
— Здравствуйте. У вас палка упала. Я сейчас ее подниму и помогу вам встать.
— Ой, спасибо вам. Что-то у меня голова закружилась. Сейчас пройдет.
Что ж! Надо отдать Изольде должное, быстро привела себя в порядок. Слез практически не видно, на лице светское выражение: просто присела передохнуть … за палку спасибо … нет, не провожайте, я сама дойду … ах, хотите проводить … очень мило с вашей стороны … не торопитесь? Хорошо. Меня зовут … я живу в санатории … Об Ольге ни слова, Иза решила сначала проверить не вернулась ли подруга … паниковать всегда успеется. А пока, как здорово, что девушка эта подвернулась. Сейчас недавние страхи уже кажутся Изе преувеличенными и даже несостоятельными. Что это на нее нашло? Умирать собралась! Ничего себе!
Лида вытащила из воды палку, обтерла ее лопухом и подала Изольде.
— Спасибо вам … даже не знаю, что бы я без вас делала. Я тут неподалеку в санатории живу.
Иза грузно встала, но прекрасно удержалась на ногах, и даже бодро опираясь на палку, полезла вверх. Лида придерживала ее под левую руку.
— Извините, мы с вами так и не познакомились. «Изольда Соломоновна» — церемонно представилась Иза, уставившись на Лиду, она теперь ждала, пока та тоже ей представится.
— Я — Лида.
— А по отчеству?
— Да, не надо отчества. Просто «Лида».
— У меня когда-то тетку звали Лидой.
Иза, полностью успокоившись, шла по тропинке, которая по ее мнению вела к санаторию. Лида слышала, что с каждым шагом дыхание Изольды становится все более учащенным, она устала. Надо было эту затянувшуюся прогулку заканчивать. Хватит ждать, пора начать объяснения, хотя Лида и понятия не имела, как к этому подступиться, как прогнозировать реакции Изольды на нелепости, которые она ей сообщит. Несмотря на наносную неглубокую религиозность, Изольда была весьма практическим человеком, не принимающим никакой мистики. Ладно, пора…
— Изольда Соломоновна, мы идем уже более полу-часа, а санатория вашего все не видно. Вам это не кажется странным?
— Сейчас, сейчас. Не так уж мы далеко ушли. Может просто мы не той дорогой возвращаемся. Вы, Лида, устали?
— Не во мне дело. Просто, понимаете … я знаю, что тут и нет никакого санатория.
— Как это нет? Я вам сказала, что отдыхаю в санатории, мы с подругой вышли прогуляться, потом она вернулась, а я … мне стало нехорошо. «Нет санатория…», что вы такое говорите? Кстати, вам совершенно необязательно меня провожать, я и сама дойду. Спасибо, что помогли.
— Изольда Соломоновна, вы никуда не дойдете …
— Дойду, дойду, не беспокойтесь, мне уже гораздо лучше.
— Дело не в вашем состоянии. Дело в том, что эта тропинка не ведет к санаторию.
— Да? И куда она ведет? Где же мой санаторий? У нас сейчас ужин.
— Тропинка никуда не ведет … санатория здесь нет. А подруга ваша, о которой вы так беспокоились, давно вернулась и сейчас действительно сидит за ужином рядом с вами … Понимаете?
— Нет, я ничего не понимаю. Вы, извините, какую-то бессмыслицу несете. Я, конечно, пожилой человек, меня легко запутать, но это уж слишком: вы говорите, я сижу в столовой за столом … и нахожусь тут рядом с вами? Что за бред!
— Да, я понимаю, это кажется бредом. Не спорю. Ольга Леонидовна сейчас ест шницель с жареным картофелем, а вы — омлет с фрикадельками. Я могу вам это доказать.