В тот самый первый раз она так волновалась, что даже принялась жалеть, что ввязалась в дело, которое ей не по плечу. Ей тогда дали не список, а всего лишь одну пожилую женщину: Татьяна, 58 лет. Несчастная баба, с когда-то легким и общительным, но от одиночества и невзгод, испортившимся характером. Как она будет с ней разговаривать, как объяснит цель их встречи, как заставит принять то, что любому нормальному человеку непременно кажется дикостью.
К 58 годам Татьяна превратилась в грузную шумливую даму с претензией на кокетство. Из досье Лида знала, что Татьяна импульсивна, агрессивна и эгоцентрична. Ее характеру не хватало глубины, но Татьяна об этом не догадывалась. Она вообще упрощала реальность, была несколько наивна и не слишком дальновидна, хотя вовсе не считала себя глупой. Собственное здоровье казалось ей неизбывной ценностью и она вечно им занималась, считая себя очень слабой и болезненной. В конце 90-ых как грибы возникли разные частные клиники и специальные платные отделения в городских больницах, так называемые «дневные стационары». Татьяна пришла в больницу на «капельницу». «Прокапать» витамины считалось очень полезным. Татьяна лежала в своей ночной рубашке на высокой больничной кровати с иглой в руке, через систему трубочек в ее вену на правой руке поступала целительная кокарбоксилаза и витамин «В». В палате она была одна. В полумраке под действием легкого релаксанта Татьяна расслабилась и даже на какое-то время задремала. Когда она открыла глаза, то увидела, что жидкость из мешка вся закончилась, за окном темно и ей давно пора вставать и идти домой. Какое-то время она терпеливо лежала и ждала, что к ней, как обычно, придет вежливая медсестра, вытащит из вену иглу, спросит, как она себя чувствует. Никто не шел. Странно. Вот безобразие, даже за деньги не могут нормально работать … Татьяна сама вытащила иглу и начала одеваться. Сейчас она им устроит … В коридоре никого не было. Свет был приглушен и Татьяной овладело тревожное чувство. Она заглянула в ординаторскую: «ага, наконец-то, хоть кто-то … совсем обнаглели …, больше она к ним не придет … но сначала скажет все, что она думает об их платном отделении …». «Здравствуйте, Татьяна Ильинишна, проходите, нам с вами надо поговорить». Татьяна сразу насторожилась. Пришли результаты анализов и наверное с ней что-то не так. Лида прекрасно знала, что клиентка немного испугана и насторожена. Что ж, так и надо. Сейчас она Татьяну успокоит: «Как вы себя чувствуете? С вами все в порядке, не волнуйтесь». Узнав, что с ней все в порядке, Татьяна заторопилась домой, и Лиде надо было брать быка за рога. Лида начала первую часть интервью: «вы — в капсуле …».
И тут все пошло не так. На этом этапе клиент должен быть в шоке, но Татьяна понятием «капсулы» заинтересовалась как-то слабо, ей явно казалось, что докторша зачем-то морочит ей голову. Лида сразу оценила проблему: эта женщина плохо умеет слушать, ей трудно долго сосредоточиться на том, что ей говорит собеседник. «Ну, ладно, капсула … Я поняла. Что вы от меня-то хотите? При чем тут я?» — Татьяна начала ее перебивать … Концепция капсулы была философской, а Татьяна привыкла к совершенно бытовым понятиям, слушать про порталы в другие миры ей было откровенно неинтересно. Хозяин предупреждал ее, что так часто бывает: одним людям будет интересна только практическая сторона предложения, а другие постараются проникнуть в суть метаморфозы. Татьяна была исключительно высокого о себе мнения. Она, мол, образованный и культурный человек: ходит по выставкам, галереям, по телевидению смотрит только канал Культура. Артисты и искусствоведы обсуждают книги, постановки, течения, школы. Татьяна слушала их с благоговейным интересом, не замечая, что она слушает «про книги», которых не читала, «про спектакли», на которых не была … смотрит, например, экранизацию рассказа Чехова «Иванов», но сам рассказ не читала. Знания у нее заменялись нахватанностью, мнение совпадало с мнением специалиста, потому что своего не было. Явления культуры она оценивала на уровне: нравится — не нравится, почему …? Потому что так считает … такой-то, а я его уважаю.
В голове у Лиды мелькали кадры из видеоряда: вот похороны ее утонувшего сына, мать Татьяны валится на землю, падает на колени, ее поднимают, усаживают на траву… Татьяна держится за руку бывшего мужа, не плачет … И вот другое … 15-летний парень, ее сын, с огромным интересом наблюдает через маленькое окошко в ванной пространство туалета … в туалете — бабушка, он ее там запер … бабушка стучит в дверь, зовет его … увещевает … умоляет выпустить … потом садится на крышку унитаза и тихо плачет … потом она неожиданно поднимает голову и видит в окошке внука … у мальчика на лице слегка дебиловатое, любопытно-азартное выражение исследователя, следящего за ходом важного эксперимента: бабушка для него, как спазматически шевелящаяся букашка, наколотая на булавку. Лида знает, что Татьянин мальчик слегка патологичен: с возрастом патология совершенно бы исчезла, или, наоборот, стала бы доминантной. Процент вероятности 50х50. Ага, еще кадр: Татьяна ссорится с мужем, орет … муж без замаха хлестко бьет ее по лицу … ее губы немедленно распухают, по подбородку течет струйка крови … вот она в гостиничном номере в Ленинграде со своим доктором-любовником … еще … похожее … другие мужчины … Татьяна любит любовь, любит от нее уставать. На Лидином мысленном экране физическая любовь выглядит животной, безобразной, отталкивающей … любовник звонит из кровати жене … лицо его делается приторно-заискивающем, голос сюсюкающим, правой рукой он держит трубку, а левая мнет Татьянину грудь … А интересно, хоть на подсознательном уровне, Татьяна понимает, что вся ее жизнь тускла, унизительна, местами трагична? Понимает ли она, что ей ни черта не удалась? Лида помнит свое тогдашнее возбуждение: у нее в руках судьба этой женщины, она предложит ей шанс жить снова и постараться быть счастливой:
— Татьяна Ильинична, вы не очень счастливый человек. Ведь так?
— Откуда вы знаете, что я несчастлива? Кто вам сказал? Ленька?
— Ну при чем тут ваш бывший муж. Нет, я это просто знаю.
— Ничего вы про меня не знаете. Уверена, что вы с Ленькой встречались. Это его стиль: «Танечка, я не смог сделать тебя счастливой. Прости, Танечка …»
— Я знаю факты вашей жизни: с мужем вы развелись, сын ваш трагически погиб, у вас были мужчины, но никто из них на вас не женился …
— А вот это не ваше дело! Кто вы вообще такая?