КАПСУЛА
Этот тип мне сразу не понравился. Я убедил себя, что жулик и не должен выглядеть как святой Франциск, а бегающие глазки и мокрые подмышки - профессиональный недуг контрабандиста. И поплатился за легкомыслие - сукин сын меня сдал. Годы жесточайшей конспирации и подготовки - и всё коту под хвост.
Выбравшись за пределы планеты, я расслабился. И они меня взяли - спокойно, без лишнего шума и суеты. В какой-то момент просто уведомили, что я никуда не лечу.
Можете представить, с каким настроением я слушаю Рассела.
Профессор - в роскошном кресле за антикварным столом. Справа и слева грозно нависают шкафы с рядами умных книг от пола до потолка. В окне темнеет вечерний город с очертаниями крыш и чердачных окон, тусклый от тумана.
- О чем Вы думали? Вы понимаете, сколько усилий мне пришлось приложить после Вашей прошлой выходки?
Рассел - не настоящее имя моего визави. Не знаю, как его зовут на самом деле. Просто профессор сразу предложил, чтобы я выбрал комфортное для меня прозвище. Якобы так я буду чувствовать себя с ним более раскованно. Из-за этого всякий раз, встречаясь с профессором, я вижу перед собой ироничную аристократическую улыбку 3-го графа Рассела.
Но сегодня окровавленные ошметки фирменной Расселовой невозмутимости разлетаются по кабинету. Слабое утешение в моей ситуации, но приятно.
- Я же поручился за Вас!
Он за меня поручился. Пожимаю плечами. Рассел глубоко вздыхает. Высокий лоб морщится гармошкой складок.
- По-моему, Вы не очень представляете возможные последствия. Теперь Вы - рецидивист, это Вам понятно?
Я иронично улыбаюсь.
- А по большому счету - что мне могут сделать? Мыслящий одиночки неприкасаем, не так ли, профессор?
Сознательно неточная цитата, издевательская игра слов. Но Рассел не может не понять, о чем я толкую. 'Мыслящий индивидуум неприкосновенен' - главный постулат общественного устройства планеты Соледад. Священный принцип, на который опирается всё местное законодательство, этика, обычай. Никакой закон и никакая целесообразность его нарушать не смеет.
- Что бы Старейшины не придумали, сам я останусь при себе, - продолжаю с наглой усмешкой, - А этого мне вполне достаточно.
Рассел скорбно поджимает губы. Заплачь ещё.
- Ареопаг рассмотрит Ваше дело через два дня, - стараясь сдерживать эмоции, сообщает он после короткой паузы, - У нас очень мало времени на подготовку.
- У нас?
Профессор нервно вскакивает из-за стола. Мой невозмутимый Рассел, ау?
- А Вы думали, я позволю Вашим дурацким выходкам загубить важнейшие исследования? - почти кричит Рассел, - У нас еще столько работы! Горы материала, который надо проанализировать, осмыслить, обобщить!
Профессор возбужденно меряет комнату широкими шагами - от стены до стены и обратно. Как волк в вольере.
- Я вынужден за Вас бороться, неблагодарный мальчишка. Мы не можем вот так всё бросить. Надо закончить хотя бы начатое - проекты Чанга, Имельды. Исследование Кати, наконец!
А вот это зря. Рассел, кажется, и сам это понимает. Останавливается. Вопросительно смотрит на меня.
- Вы не поняли, - уточняю я, - Вы и Ваши сотрудники можете суетиться, как хотите. Но я ничего делать не буду. У меня нет причин перед кем-то оправдываться, тем более перед Старейшинами. Пусть они доказывают, что могут меня остановить. Посмотрим, как это у них получится.
Профессор опускает голову.
- Я был уверен, что Вы успокоились.
Я только пожимаю плечами.
- Вы ошиблись.
- Вы уже несколько лет не говорили... об этом.
Профессорский язык не поворачивается 'это' назвать. Как будто речь идет о чем-то чудовищном.
Я киваю.
- А чего Вы хотели? У меня нет оснований Вам верить.
Рассел молча смотрит взглядом побитой собаки.
- Несправедливо и жестоко, сэр, - шепчет мне из-за плеча невидимый секретарь-референт-слуга-компаньон, - Всё-таки, Вы многим ему обязаны.
- Брысь, - бросаю я не оборачиваясь.
Вижу краем глаза, как сзади мелькнула тень хвоста. Чертенок язвителен и своеволен, и часто не в меру назойлив, но слушается недвусмысленных приказов. И сейчас он прав, хотя это неважно.
Выключаю голоэкран и возвращаюсь в свое бунгало на пустынном берегу теплого моря.
***
Музей Земли стоит на залитой солнцем прямоугольной площади, границу которой обозначают выстроившиеся стена к стене трехэтажные фламандские домики в пару окон шириной. Фасад Музея - классический портик из белого мрамора с розовыми прожилками.
Это место моей работы. В Музее хранятся немногие спасенные артефакты земного искусства и быта. Здесь собран и уже десятки лет подвергается скрупулезной библиографической систематизации колоссальный корпус текстов, видео и аудиозаписей с Земли.
Исследованиями и поддержанием всего музейного имущества в сохранности занимается Институт изучения земной цивилизации, которым руководит Рассел. Также здесь создаются реконструкции предметов, облика людей и событий земной истории.
Персонал Института не велик - всего с десяток штатных единиц и непостоянное число сменяющихся студентов и волонтеров.
Земная наука их интересует в весьма незначительной степени. Куда сильнее - философия, религия, литература, изобразительное искусство. Образ жизни, мировоззрение, заблуждения, предрассудки.