- Финн, - отвечает капсула.
Мне становится всё равно.
- Можешь включить.
Буйная рыжая шевелюра заполняет экран.
- Как Вы? - спрашивает Финн.
Я сажусь на песок.
- Бывало лучше.
- Я пришел проститься. Я ухожу из группы.
- И ты?
Мне вдруг становится смешно. Финн всегда напоминал мне боевую птицу. Сейчас он похож на ощипанного петуха.
- Что ж так? Из-за того, что я теперь опасный террорист? Но это же группа Рассела, а не моя.
- Нет, дело не в этом, - медленно отвечает Финн, - Не совсем в этом. Просто Ваш.. эээ... поступок заставил меня принять окончательное решение.
Куда делся мой Финн с его неистовством? Передо мной какой-то осторожный бюргер, тщательно выбирающий слова. Я усаживаюсь поудобнее.
- Внимательно выслушаю, коллега, - говорю я.
Финн кивает, не замечая или не желая замечать моей иронии. Говорит медленно, раздумчиво, тщательно подбирая слова.
- Когда я пришел в группу, оружие привлекло моё внимание, как очень необычный, совершенно исключительный феномен. Ничего подобного у других известных мне цивилизаций я не видел. Целая индустрия средств уничтожения себе подобных! Огромное разнообразие способов лишения жизни и причинения вреда здоровью разумным существам. Нанесение ран остро заточенными предметами, отравление ядовитыми веществами, поражение быстро летящими кусками металла, радиационное заражение. И еще большее - в сотни раз! - разнообразие конкретных средств, устройств и приспособлений. Созданная за тысячи лет культура одушевления оружия, мистические ритуалы вокруг него. Песни об оружии! Превращение в высокое искусство самого создания смертоносных изделий!
Глаза Финна на секунду загораются знакомым мне светом. Он спохватывается.
- Но в какой-то момент я вдруг понял, что нормальный научный интерес во мне сменяется темной страстью. Я влюбился в земное оружие, забыв, что оно такое по существу.
Финн смотрит на меня.
- Понимаете, это нормально, когда ученый привязывается к предмету своего исследования. Это очень помогает в работе. Но штука в том, что оружие - чистое зло, созданное для чистого зла. Его нельзя любить. Это противоестественно и опасно.
Финн вздохнул.
- Когда кто-то изучает смертельные болезни, чтобы лечить их, сам процесс работы постоянно напоминает ему о конечной цели. Но мое исследвоание оружия в контексте человеческой цивилизации слишком часто утопало в восхвалении мечей и ракет. Почти обожествлении. Эскалибур и Дюрандаль, освободительные стрелы Робин Гуда и революционная винтовка Мао, неостановимый 'Шерман' и молниеносный 'Томагавк'. Ваша культура до краев полна восхищения оружием и вооруженным человеком. Я читал исландские саги и японские хокку, былины и героические поэмы. И всюду - окровавленные клинки и дымящиеся ружья в руках героев.
Финн качает своим обычным рыжим пожаром на голове. Впрочем, нет. Я вижу тусклые угли. Спутанные блеклые лохмы безжизненно висят на оттопыренных ушах.
- И не в том беда, что я от этого устал. Наоборот, мне слишком стало нравиться.
Мне смешно, я стараюсь не улыбнуться. Комментирую со звериной серьезностью.
- Вы можете сменить область исследований.
Финн улыбается за меня.
- Нет, дело не в этом. Дело в вашей цивилизации в целом...
Внутренне хохочу. Да они как под копирку декламируют. Одинаковые, одномерные, плоские, как раздавленный таракан. За годы плотного контакта с земной культурой, общения со мной так ни черта не понявшие.
- Как вовремя Вы пришли к правильным выводам, - презрительно бросаю я, - Точь-в-точь когда запахло жареным. Ну что ж, крысы бегут с корабля.
Финн спокойно и задумчиво мотает головой.
- Вовсе нет. Сомнения у меня появились давно. Уверенность - задолго до Вашей попытки покинуть планету.
- Так что же Вас держало? - саркастически изумляюсь я.
- Кати, - просто и коротко отвечает Финн.
- Что?
Я начинаю смеяться. Финн молча и грустно смотрит на меня.
- А Вам идет роль пламенного ревнивца, Финн, - говорю я, прохохотавшись, - Что же Вы молчали? Могли бы вызвать меня на дуэль.
Финн пожимает плечами.
- Думайте, что хотите. Просто мне было жаль её. И еще чувство вины. Я ведь тоже причастен к тому, что между вами началось. А она ещё так юна. Если даже меня захватило мрачное обаяние вашей культуры, то что говорить о ней? В Вас она видела олицетворение больной самоубийственной бездны, в которую рухнула земная цивилизация. И эта бездна её притягивала, как и меня. Но такой как она легче в неё упасть.
- Но, как видите, не упала.
- Я знаю, - кивает Финн, - Она сделала правильный выбор. Жаль только, что Вы всё ещё здесь, на Соледад.
- Как будто я этого хотел.
Я кривлюсь мрачной усмешкой и вдруг застываю от внутреннего холода.
- Как Вы сказали? Сделала правильный выбор? И я - всё ещё здесь?
Финн молчит, в его взгляде - ни злорадства, ни осуждения. Может быть, совсем немного сострадания.
Я расстаюсь с Финном, не прощаюсь.
***