– Здарова! Заходи, будь как дома, – произнес Михаил, когда Сухов под присмотром охранника вошел в импровизированную гостиную.
Не пожимая гостю руки, Вдовиченко жестом пригласил его в свой кабинет, оставив охранника снаружи. Первое, что бросилось Сухову в глаза, – огромная картина над письменным столом с изображением гордо сидящего на черном коне владельца кабинета. «Искусство самолюбования, – подумал Сухов, – так присуще пафосным политикам и бандитам».
Михаил присел в свое огромное кожаное кресло за черным дубовым столом, махнув головой в сторону офисных стульев, предлагая таким образом присесть и своему гостю. Офисных стульев было четыре. Два стояли вдоль стены, а еще два располагались перед письменным столом Михаила таким образом, чтобы гость, присаживаясь на один из них, сидел боком к хозяину кабинета и для общения ему приходилось бы выкручивать голову. Так обычно ставят стулья во всех государственных организациях, куда обращаются граждане. Низкая посадка, необходимость разговаривать вполоборота, – так посетитель, пришедший за какой-либо услугой, сразу же чувствует свою малозначительность по сравнению с человеком, к которому он обращается.
– Чо такой хмурый?
Михаил Вдовиченко на слове «хмурый» натянул улыбку на своей широкой морде, чтобы подчеркнуть свое якобы хорошее настроение. Кирилл ненавидел такие вопросы. «Чо такой хмурый? Что за дебильный вопрос! – подумал он. – Какое твое собачье дело? Да иди ты к черту!»
Ни один мускул не дрогнул на лице Сухова. Он промолчал.
– Ты же из Питера? Как там сейчас? Как Влад? – сменил тему Михаил.
– У В-в-влада все хорошо, – заикаясь, ответил Кирилл. – Передает привет.
– Он вместе с приветом за тебя мне поведал, что ты человек надежный, чтобы я тебя в обиду тут никому не давал, приютил, обогрел и так далее. Официально я тебя устрою продавцом в лавку, но работать будешь по другой линии – той, которая тебе ближе. Сразу скажу, спокойной работы сейчас нет.
Вдовиченко приоткрыл секретер за своей спиной и извлек из него два бокала и темную бутылку с разноцветными этикетками.
– Выпьешь? – спросил он, разливая коричневую жидкость.
– Благодарю, – ответил Сухов и пододвинул наполненный на треть бокал к себе, так и не пригубив его.
Михаил сделал глоток, осуждающе взглянул на Сухова и продолжил:
– Мочить никого не надо, не переживай. Мы тут не звери, в конце концов. Влад сказал – ты чешский знаешь.
– Знаю.
– Отлично. Вот и дело у меня для тебя есть. Мои охламоны безграмотные ни черта не знают, живут в Праге кто месяц, кто год, – и по-чешски лыка не вяжут: говорят только на русском, даже английским не владеют. Как тут работать, скажи мне?
Сухов внимательно смотрел на Михаила сквозь линзы очков, ничего не отвечая.
– Есть один чех, зовут Кристоф, задолжал мне крупную сумму по бизнесу. Пойдешь к нему завтра с моими парнями и напомнишь о долге, заодно проследи, чтобы эти идиоты его не прибили. Они могут. Палец там сломать или пушкой попугать – это пожалуйста, но калечить сильно не надо, мне бабки нужны, а не его мучения. Ну, как тебе?
– А есть выбор?
– Выбор всегда есть. Могу купить тебе билет обратно; скажешь Владу, что тебе здесь не понравилось. Там тебя, в Питере, вроде как ждут уже, соскучились наверно. Или ты от хорошей жизни от туда дернул? А?
– Работаем, – выдавил Сухов и поправил очки.
– А по-другому и быть не может. Ты не менжуйся, я не беспредельщик и подставами своих людей не занимаюсь. Здесь цивилизованная страна, в конце концов. К тому же, друг Влада – мой друг. Держись меня и все будет в ажуре. Поработаешь, освоишься, квартиру тебе возьмем или домик за городом, пчел разводить будешь. Как тебе, а?
– Разберемся.
– Серьезный ты слишком. Надеюсь, в деле это поможет.
Михаил сморщился и сделал еще глоток из своего бокала.
– Своим я скажу, чтобы тебя слушали, за старшего пойдешь вместе с Фомой. Он хоть и боец опытный, а в руках себя не всегда держит, да и языка не знает. Оружие у ребят есть, тебе пока не надо. Переведешь там этому чеху непонятливому все, что Фома скажет. Бабки желательно сразу забрать. Они у него есть, это сто процентов.
Утром следующего дня возле отеля, где Кирилл впервые за несколько последних суток смог нормально выспаться, остановился старый внедорожник, в котором находились трое подручных Вдовиченко. Когда Сухов увидел их, то сразу понял, почему они не могут выучить чешский. Ребята были явно обделены интеллектом: одна бритая и две короткостриженные головы в шрамах напоминали отбивные груши, а сломанные уши и злобные взгляды способны были отпугнуть даже самых бесстрашных чешских граждан. В криминальном мире таких называют «торпедами». Самым старшим из них по возрасту и весу был пухлый мужчина лет тридцати пяти с круглой головой, гладко обработанной бритвой. Он представился как Фома. От двух других, более молодых, похожих друг на друга, как братья-близнецы, его отличала избыточная жировая масса и противные складки на затылке. Двое молодых балбесов, возможно и являвшиеся братьями, представились Сухову так же, как и Фома, своими кличками – Пулей и Мухой. Компания для Кирилла оказалась малоприятной.