Вскоре в полицию обратился смотритель реального училища Вольман, который заявил, что 22 июня к нему с заказом обратился золотых дел мастер Николай Максимов, он заказал изготовить щипцы-разжимы для растяжки металла. Этими щипцами можно было легко взломать любые навесные замки, в том числе и те, на которые закрывались двери монастыря. Именно такими щипцами воспользовались преступники при проникновении в монастырь. Получив эти сведения, полиция задержала Максимова, который тут же стал давать показания в отношении подельников. Из его показаний следовало, что он действовал в качестве посредника и заказал эти щипцы по просьбе своего давнего покупателя и хорошего знакомого Федора Чайкина.
В ночь с 3 на 4 июля в квартире дома купца Шевлягина, которым управлял лавочник Нефедьев, был произведен обыск. Именно в этом доме временно снимал квартиру Федор Чайкин. Сам дом купца Шевлягина находился в Академической слободе, недалеко от действующей тогда Духовной академии (сейчас в бывшем здании Духовной академии находится 6-я городская больница). Полиции в эту ночь явно не повезло. Чайкин со своей сожительницей Кучеровой буквально за час до прибытия полиции и обыска уплыл на теплоходе «Ниагара» в сторону Нижнего Новгорода.
Максимов, не выдержав психологического давления со стороны следователей, стал давать показания о том, что он все последнее время занимался продажей ценностей с похищенных Чайкиным икон. Полиция решила провести повторный обыск в доме Максимова. В результате повторного обыска полиции удалось обнаружить 205 крупных зерен жемчуга, 26 обломков серебряных украшений с драгоценными камнями, 72 золотых и 63 серебряных обрезка от ризы и пластинку с надписью «Спас Нерукотворный».
Осуществляя повторный обыск, полиция обнаружила тщательно замаскированный тайник, в котором, кроме уже ранее обнаруженных ценностей, находилось несколько ниток жемчуга, 245 отдельных жемчужин, 439 разноцветных драгоценных камней – сапфиров и изумрудов. В печи были обнаружены несколько жемчужин, 17 петель, плавильная лампа, весы. В овраге рядом с домом Шевлягина были найдены инструменты, которыми пользовались налетчики.
Вскоре был задержан и главный злодей, организатор налета Федор Чайкин, он же Варфоломей Стоян. По уголовному делу, как соучастники прошли еще шесть человек. Однако, несмотря на полную доказательную базу, уличающую преступников в совершении этого преступления, последние своей вины не признавали, переваливая ответственность с одного на другого. Полиции удалось вернуть большую часть драгоценностей, некогда украшавших похищенные иконы, но следов самих чудотворных икон обнаружить так и не удалось. И Чайкин, и другие обвиняемые по делу, может, из-за страха перед Божьей карой или по каким-то иным мотивам хранили молчание о самих иконах.
Несовершеннолетняя дочь сожительницы Чайкина Евгения Кучерова во время допроса показала, что, проснувшись на рассвете, она увидела, как Чайкин рубил топором икону Казанской Божьей матери и икону Спасителя. Разрубленные иконы Чайкин засунул в печь и поджег их.
Вина преступников была полностью доказана, и они были приговорены к различным срокам заключения. Чайкин был приговорен к 12 годам каторжных работ, его подельник Комов был осужден на 10 лет каторжных работ. Все остальные участники банды Чайкина также были осуждены на большие тюремные сроки.
Чайкин немного не дожил до революции, он умер в Шлиссельбургской крепости в 1916 году, в возрасте 40 лет. Умирал он тяжело, чахотка полностью изъела его легкие, и он не мог сделать ни одного шага, так как сразу же задыхался от крови, которая попадала ему в легкие. От причастия и исповедования он отказался, мотивируя это тем, что он никогда не верил в Бога».
Виктор отложил книгу в сторону и невольно задумался над прочитанной историей.
«Да, безусловно, все в этой жизни повторяется, – подумал он. – Вот и сейчас поменялись лишь участники налета, время, место. Да, все в руках Бога и подъем духовного состояния человека, и его падение не обходятся без его вмешательства».
***
Абрамов медленно шел по улице Лобачевского, возвращаясь из поликлиники МВД в министерство. Ненормированный график работы, отсутствие выходных и огромная ответственность сказывались на его физическом состоянии. Сильная боль в сердце, возникавшая чуть ли не каждый день, постоянно напоминала о перенесенном инфаркте.