Парень, которого я только что ударил, пытается вернуть должок, но я втыкаю палец в его левый глаз. По ощущениям напоминает немного жесткое желе, я проворачиваю палец.
От его крика любой бы покрылся холодным потом. Прежде чем он придет в себя, я хватаю его и убиваю, кинув головой в стену. Когда голова ударяется о бетон, раздается глухой стук, и когда я отпускаю его, тело соскальзывает по стене на землю, затылок его головы оставляет ленивый кровавый след на стене, а его левый глаз – стекающее кровавое месиво. Но, скорее всего, после такого он не умер. Я отворачиваюсь от него, чтобы встретить остальных четырех, и если мне повезло, они будут самую малость шокированы криком их товарища. После того, как они сворачивают за угол, они тут же замирают от вида своего друга. Как я и думал, эти парни не готовы. Они, наверное, видели свою долю случайно пролитой крови в уличных драках, но никогда не встречали тела, из которого на асфальт вытекает жизнь. Не тратя времени, я атакую ближайшего, ударяя его и потом хватая за волосы. Я быстро опускаю его голову, затем подкидываю колено к услужливо дождавшемуся лицу. Низкий хрустящий звук говорит мне, что я сломал ему нос. Я наношу еще три удара коленом для верности, после чего бросаю локоть на его затылок. Этот удар отдается в моей руке болезненным ощущением.
Двое готовы. Мое колено темно-красное, покрытое кровью второго.
– Эндзе, ты ублюдок!
Последние наконец приходят в себя. Лишившись рассудка и здравого смысла, они все кидаются в драку одновременно. Тогда я осознаю, что со мной покончено. Я не могу драться с тремя одновременно, и они лишь подтверждают это.
Они бьют и пинают меня, толкая на стену, о которую я только что ударил их друга, до тех пор, пока я не падаю на землю. Я чувствую, как костяшки врезаются в мои щеки, и я вздрагиваю от каждого удара, попадающего в живот. И все же они дерутся не так, как дрался я. Нет свирепости. Они не убьют меня. Не хотят. Но если они продолжат, я определенно умру. Они не знают, что ломают мне кости, вызывают внутреннее кровотечение и перебивают дыхание. И мне очень больно от того, что моя смерть будет медленным и болезненным спуском в ничто.
Видите? Даже если никто не хочет этого, люди убивают других людей.
Удары продолжают сыпаться на меня, а я думаю: кому в конце придется тяжелее – таким как я, которые и правда хотят убить, или таким как они, которые совершают непреднамеренное убийство?
Мое тело все в синяках, но боль становится привычной, почти приятной. Я уверен, они тоже постепенно втягиваются в процесс. Немного времени – и им это начнет нравиться, они не смогут остановиться.
– Ну, разве не мило мы выглядим с таким личиком, Эндзе? – говорит один из них.
Он резко бьет ногой в грудь, и мой кашель оставляет во рту привкус крови. Я в нокауте и понимаю, что, может быть, у меня осталось лишь несколько драгоценных секунд, прежде чем они окончательно выбьют из меня жизнь, ту самую жизнь, которую я никогда не ценил по достоинству. Кулак бьет меня в глаз, и половина внешней картины улицы чернеет. В этот момент я слышу слабый звук. Снова удар тишины. Еще удар. Кажется, они не двигаются.
Заплывшим глазом я вижу троих парней, обернувшихся ко входу в аллею. Я смотрю в том же направлении, стараясь не обращать внимания на нарастающую боль в глазах.
Мой разум застывает.
На фоне входа в аллею виден силуэт человека, который явно не принадлежит этому месту. Стучащий звук, который мы все слышали, исходит от деревянной обуви гета. Красная полоска и овальная форма видны даже с этого расстояния. Женская гета. И одежда на ней очень необычная: красная кожаная куртка поверх простого оранжевого кимоно.
Тень двигалась, каждый шаг звучал как деревянный колокольчик. Движение женщины – гипнотическое колебание одежды и небрежно обрезанные угольно-черные волосы, которые заставляли тебя замереть, и я почти забыл себя. Призрачная белая кожа и глаза чистой пустоты. Такое не каждый день увидишь, а особенно не встретить такую в переулке, полном рассыпанных осколков от бутылок и выброшенных шприцов.
Женщина… девушка. Я не могу различить ее пол, но почему-то я знаю, что это девушка.
– Эй, – говорит она и подходит все ближе.
Троица, окружавшая меня, теперь идет ей навстречу. Я прекрасно знаю, что они собираются с ней сделать.
– Нечего вам тут делать, леди.
Трио разминает пальцы перед новым раундом насилия, они едва сдерживают возбуждение в своей походке. Они идут, чтобы окружить одинокую девушку. Неспособный двинуться, со словами в виде тяжелого дыхания, я ничего не могу сделать, кроме как проклинать их про себя. Я пришел сюда, чтобы избежать невинных жертв, и тем не менее она тут. И лишь потому, что она выбрала неправильную аллею, чтобы срезать путь домой, она станет их жертвой.