Хотя она всегда склонна к такому черному юмору, в этот раз я не могу игнорировать ее слова.
– Все эти дела с магией для вас – просто игра? Это все вина мага. Того, кого он встретил. Ширазуми не сам на себя это навлек.
– Да ну? – отвечает она, в ее голосе появляется характерная угроза. – Заклинание пробуждения истока не может быть наложено одним магом. Пробуждающийся должен первым почувствовать зов его души. И потом произойдет сделка в форме заклинания, основанная на согласии пробуждающегося. Что значит, у Ширазуми Лио всегда был выбор. Его трансформация в зверя произошла по его собственной воле, как и его убийства. Он хотел этого. Жизнь, которую он отбросил, нельзя вернуть, как бы он ни хотел этого. Слишком поздно. Это истинное лицо человека, которого ты знал, и ты будешь дураком, если подумаешь, что я лгу. Его последние слова были предсмертными муками проклятого человека, пытающегося вырвать из тебя последнюю симпатию.
Говорят, у хорошего учителя всегда суровый и твердый голос. Именно так звучит сейчас голос Токо-сан, голос, который я ни разу не слышал с ноября, и она никогда не говорила и не выглядела серьезнее. И поэтому я точно знаю, что она не шутит. Она смотрит на меня, нахмурившись, возможно, ожидая, что я продолжу наступление. А потом разочарованно отводит взгляд, жалея, что я не дал ей словесных патронов, чтобы расстрелять меня. Осталась только беспомощность.
– Получается, мы не можем для него ничего сделать?
– Заклинание, которое связывает его, это последнее, великое достижение мага, который использовал медиум душ, чтобы гнаться за вознесением. Будет милосердием даровать ему упокоение, но мы не можем остановить его. Просто чудо, что Ширазуми Лио продержался так долго. Завтра он будет иным, зверем, отрекшимся от своей человечности.
Я хочу плакать от тщетности всех своих усилий. Он просил меня спасти его. Зачем ему это делать, если он знал, что его не спасти? Было ли это правдой, или, как говорит Токо-сан, лишь уловкой для чего-то более зловещего?
– Ох, блин. Тебя легко читать, Кокуто. Ну, я не могу остановить тебя, но ты выходишь на бой с чудовищем. Оставить его Шики будет мудрым выбором. Она же охотится за ним, чтобы закончить историю, начавшуюся четыре года назад.
Урегулируем вопросы, а? Это лишь часть, но точно не все. Я не мог не думать, что в нашей беседе прошлой ночью я слышал то же напряжение, как и в ту ночь, когда потерял ее. Когда она почти выбрала убийство. Что могло так подтолкнуть ее к убийству?
– Токо-сан, почему люди убивают друг друга? – спрашиваю я, не надеясь на ответ. Она с удобством откидывается в офисном кресле и выдает ответ без раздумий.
– Выпускают эмоции. Когда ты убиваешь, это внешнее проявление твоих чувств. Люди могут сдерживать в себе лишь определенное количество эмоций. Будь это любовь или ненависть, когда ты наполнен эмоциями, они как-то должны выйти. Так мы справляемся. Те, кто ненавидят, пытаются забыть или отделить себя от того, что они ненавидят. Крайность ненависти – убийство. И потому они видят в этом самосохранение. Моральный код, за который они цеплялись, временно исчезает, становится мелочным.
– Но есть люди, которые совершают убийство без причины, – вставляю я.
– Это резня, а не убийство. Когда человек смотрит на свое прошлое и свое человеческое достоинство, оценивает их и отбрасывает – вот это убийство. Так человек платит цену и несет тяжесть греха убийства. Но резня совсем другая. Жертва может быть человеком, но вот убийце недостает человеческого достоинства, и потому его нельзя считать человеком. Грех не является для таких убийц тяжестью.
Я вспоминаю дневник и то, что в нем было написано. Убить кого-то – значит, убить и себя.
– Новости всегда рассказывают о смертоносном чудовище. Что они хотят этим сказать?
– То, что и говорят. Чудовище, которого ничего не заботит, вырезающее себе место в мире, пока не исчезнет, как стихийное бедствие. Люди, притянутые его влиянием, несчастные, невезучие души.
Ответ Токо-сан шокирует меня. Я могу поклясться, что я слышал те же слова от Шики. Да, прямо перед ее исчезновением десять ночей назад. Мы смотрели новости, и она сказала мне, что не может сказать, что преступник совершал убийства. Как она говорила, в жизни есть место только для одного настоящего убийства.
– Точно… теперь я вспомнил… – тихо бормочу я.
Да. Токо-сан и Шики говорят одно и то же. Шики как-то говорила мне фразу, которая, по ее словам, была последним подарком ее деда. Семейные слова, которые вели ее всю жизнь. Но она вот-вот заблудится. Я и смертоносное чудовище пришли к одинаковому выводу, понимая это или нет. Я не думаю, что знаю, что Шики чувствует насчет меня, но что-то причиняет ей боль и заставляет ее срываться и убивать. Что-то внутри нее выпускает чувства, с которыми, как я думал, она рассталась навсегда, и теперь она полагает, что убийство может спасти ее. Ее импульс убийства снова выигрывает.