Выбрать главу

Жива. С облегчением, я оборачиваюсь к Ширазуми Лио. С учетом его состояния, нет сомнений, что он мертв.

Прости, старый друг. Неважно, в какой ситуации ты оказался, ты не заслуживал смерти. Но ты умер сегодня, и ты единственная жертва из нас троих, кого можно оплакивать. Однако это не мешает мне радоваться тому, что Шики жива. Я не жалею тебя. Напротив, я проклинаю тебя. Только из-за тебя Шики пришлось совершить это чудовищное деяние.

Бледный, тонкий палец касается моей щеки, легко скользя по коже и крови. Ее палец.

– Ты плачешь, Кокуто? – спрашивает Шики, оглядывая меня тусклыми, сонными глазами. На ее лице видно приятное удивление, когда ее рука тянется к ране на моей щеке, и вырезанному глазу. Белые пальцы краснеют. Шики пытается подняться, но стонет и сдается. И я не в том состоянии, чтобы вынести ее отсюда. Так что мы лежим, друг напротив друга, глядя в глаза.

Лишь наши замороженные вздохи играют между нами.

Пока мы смотрим, как наше дыхание медленно затихает.

– Я убила Ширазуми, – шепчет Шики.

– Да, – киваю я.

Она поворачивается к останкам Ширазуми Лио в последний раз, глядя на самую ужасную вещь, на которую она способна, потом поворачивается к небу за окном.

– Так много я потеряла, и так много еще могу потерять, – говорит она грустным, пустым голосом.

Она думает, что потеряла что-то важное, что потеряла себя. Может быть, она думает, что потеряла меня. Как сказал ее дед. И следуя этим словам, она думает, что встретит смерть одна, в пустынном месте.

– Неважно. Я говорил тебе. Я понесу их вместо тебя.

Капля крови падает на лицо Шики, красная слеза грешника. Прошлым летом я пообещал тебе это, а ты впервые улыбнулась под дождем. Я сказал, что понесу твои грехи вместо тебя.

Так что я буду держать это в себе. И до дня своей смерти ты никогда не будешь одна.

– Но я убийца.

Голос слаб, едва слышный шепот девушки, винящей лишь себя и готовой вот-вот расплакаться, как ребенок. Она знает, что грех никогда не исчезнет, неважно, как сильно она просит о прощении, ее скорбь вернется к ней. Даже я думаю, может ли прощение прийти ко мне, для других людей этот вопрос просто неразрешим.

– Я говорил тебе, что убийство – это последняя черта, которую ты пересечешь. И все же ты пошла вперед и пересекла ее. Ничему не учишься? Может, я просто сам маленький переход. И не думай, что слезы вытащат тебя из этого.

– Хех. Бессердечный засранец.

– Да. Твои маленькие фокусы тут не сработают.

По этим словам, этой отличительной манере речи, я понимаю, что она вернулась. Она тоже это знает. В ней теперь есть спокойствие. Она слегка улыбается и облегченно закрывает глаза, так спокойно, что можно подумать, что она спит. Еще одна красная слеза падает на ее щеку.

Я беру грязную и окровавленную девушку своей почти онемевшей рукой и, обнимая ее за плечи, помогаю подняться. Я обнимаю ее и прижимаю к себе так сильно, что если бы смерть пришла за нами, ее бы она получила в последнюю очередь. И сжимая ее в объятьях, я обещаю ей кое-что.

– Шики… я никогда не отпущу тебя.

Слова тают в бесконечном дожде. Возможно, слова неважны. Возможно, в них никогда не было смысла.

Возможно, все, что сейчас важно, это то, что я могу прижать ее к себе, и что ее руки обнимают мою спину, возвращая объятья с краткой силой, которую я чувствую в ее руках.

/8

Февраль пришел и ушел, но зима все еще околдовывает город. Температура очень низкая, и новости говорят, что завтра будет снегопад. Даже сейчас, в начале марта, последний шепот зимы чувствуется сквозь кожу. Весна кажется все еще далеким сном.

Смертоносное чудовище, угрожавшее миру и покою улиц, мертво, – найдено полицией умершим по неизвестной причине. Официальное заявление говорило, что его сердце просто остановилось, прежде чем был нанесен удар в сердце, и что в любом случае он лишь едва промахнулся. Озадаченные судмедэксперты с сомнением объявили, что это какая-то передозировка, и что ранам и следам порезов на теле суждено преследовать какого-нибудь несчастного детектива из отдела убийств, пока дело не будет брошено в папку и закрыто в шкафу, холодное и забытое.

Той ночью я доставила Микию в госпиталь – он был слишком сильно изранен – а сама пошла к Токо за сменной рукой. Палец, который я откусила, был протезом, которым Токо давно обеспечила меня, так что его легко было заменить. Домашний врач Реги знал, как быстро я восстанавливаюсь от подобных ранений, и не посоветовал ничего особенного. Конечно, до конца февраля я почти восстановилась, пока Микия все еще был на больничной койке, где ему нужно было оставаться две недели.