…За окном Мерседеса мелькали, сливаясь в огненную полосу, ярко освещённые витрины. Вопила музыка, вырываясь на волю из приоткрытого окна. Смазливая девица, подобранная им в клубе, что-то испуганно пищала, вытаращив глаза, и пыталась ухватить его за руку. Он отмахивался, смеясь. «Ну перебрал, конечно, да ехать-то тут, смотри», – бормотал он. Нога давила на педаль газа всё сильнее, но он почти не ощущал этой силы, – «мы быстренько...» Девица завизжала, перекрывая грохот из колонок, вцепилась в правое плечо, по глазам ударил яркий свет, а по ушам — тишина.
В себя он пришёл в больнице. Страшно хотелось пить. Назойливо пищал какой-то аппарат. Авария! Он попал в аварию! Воспоминания лениво выползали из сумрака беспамятства и он покрылся липким потом. Пошевелил рукой. Потом – ногой. Вроде цел? Голова болела адски. И это не было болью от похмелья, с той он давно свыкся. Эта боль не сидела внутри, а назойливо и остро драла снаружи.
– Кто-нибудь? – прохрипел он, еле ворочая сухим языком, – эй?
– Очухался, – констатировала белая тень у окна и подошла ближе.
«Лизка», – удовлетворённо подумал он, узнавая светлую чёлку, занавесившую вечную укоризну глаз жены.
– Я подала на развод, Дима. Не хочу даже близко оказаться с тем, что тебя ждёт. Доигрался. По мне, так лучше б ты не очнулся совсем.
Голос жены был усталым и каким-то надломленным. Он не сразу понял смысл её слов.
– Дай воды, – нетерпеливо прошипел сквозь боль.
– Сказали — тебе пока нельзя. Сразу после операции – нельзя.
– Операц... – он закашлялся, в голове взорвалось маленькое солнце.
– Ты убил четверых человек, Дима. И остался жив. Девушку, которая была с тобой в машине, так и не смогли пока опознать. В такси, кроме водителя, ехала женщина с ребёнком... А выжил, почему-то, именно ты! – голос Лизы сорвался.
– Я ухожу. Скажу сестре, что ты очнулся. Прощай.
Она исчезла из поля зрения раньше, чем до него дошло сказанное, заливая повреждённый в аварии мозг страхом вернувшейся памяти...
...Он мчался на давно заброшенную дачу матери. Предвкушая, как сомкнутся руки на тонкой шее глупой симпатяшки из клуба, размалёванной, расфуфыренной куклы. Как содрогнётся его плоть над конвульсивно бьющимся телом. Как накроет знакомое, ослепительно-яркое ощущение власти над жизнью и смертью. Нетерпение будило в нём лихорадочную поспешность, а алкоголь заставил потерять контроль над машиной...
«Дача! Они найдут их всех. Всех семерых... Подарки, которые он делал себе перед днём рождения...» – ужас заставил его рывком приподняться в кровати. Он хотел бежать. Не важно — как, не важно – куда. Ужас затмил даже боль, краснотой застилавшую глаза. Но слабое тело не подчинилось. Он упал, ударившись головой о спинку кровати, и наступила тьма.
Тревожно заверещали датчики, провалившееся в беспамятство тело пациента забилось в конвульсиях.
«Повезло уроду» – решили между собой врачи, без особой надежды оформляя его амнезию, как временную, перед выпиской в следственный изолятор...
Конец