Селезнев, после встречи с тобой, полдня провел в номере гостиницы, в котором у них оформлен офис. Похоже, этот офис был оформлен на какого-то кавказца, месяца два назад. Ты, знаешь, я не исключаю, что этот офис, снят именно под наше дело и оформлен на какого-нибудь бомжа или на мертвого человека. Извини, пока говорить больше не могу. Похоже, он снова куда-то уезжает.
В трубке послышались гудки отбоя. Прохоров положил трубку на телефон и присел на кровать.
— Надо же — удивленно подумал Игорь. — Вор у вора, собрался украсть дубинку.
Игорь заулыбался, представив себе, как будет выглядеть лицо Селезнева, когда они с ребятами кинут его на бабки.
— Похоже, у тебя Сергей Павлович, эта не первая афера в твоей жизни — вновь подумал про себя Прохоров. — Судя по всему, ты здорово подготовился к этой операции, в надежде кинуть нас, как последних лохов.
Игорь, встал с кровати и накинув на себя спортивную куртку, вышел из номера. Он прошел по длинному полутемному коридору и направился в буфет. Он решил поужинать сам и купить на ужин, что-нибудь для Вадима.
Вадим, вернулся в гостиницу, около двух часов ночи. Он выглядел очень усталым, но довольным. Ему удалось продержаться весь день за машиной Селезнева и установить все адреса, куда заезжал Селезнев в течении всего дня.
Разбудив, спящего товарища, Вадим сел за стол и стал с жадностью поедать бутерброды, запивая их, давно остывшим чаем.
— Ну и лиса, твой Селезнев, Игорь. Ты знаешь, Прохор, он не тот, за кого себя выдает. Он, в течение одного дня, трижды менял свою фамилию. Тебе он представился Селезневым, во втором случае, представлялся как Мезенцев Борис Моисеевич, в третьем — Селиваненко Игнатом Апанасовичем.
Ты, знаешь, после того как вы расстались, он поехал в гостиницу «Славянская». Пробыл он там, чуть больше часа. Разговорившись с горничной, я узнал, что они снимают в этой гостинице номер, который используют, как офис. Пока я толкался в гостинице, этот кавказец, перебросил номера на своей машине. Вот они, новые, я записал их.
Вадим, протянул Игорю кусочек бумаги, на которой ручкой был записан номер автомашины. Игорь взял в руки листочек и посмотрел на записанный номер.
Выдержав паузу, Вадим продолжил:
— После этого мы поехали в город Пушкин. То ли, они чего-то, почувствовали, но они, раз или два проверились по дороге. Думаю, что они меня не вычислили, я держался от них довольно далеко и не вызвал у них подозрения.
В городе, они пообедали в ресторане и поехали по адресу, не помню, как называется улица, адрес я тоже записал. В коттедже они были часов до шести вечера. Делать было нечего, и я поговорил с соседями, которые проживали напротив коттеджа Селезнева. От них я и узнал, что этот дом принадлежит гражданину Мезенцеву Борису Моисеевичу. Ты, только представь, Селезнев и Мезенцев, это один и тот же человек, просто триллер какой-то.
Когда они с водителем вышли из дома, кавказец вновь поменял свой номер на машине.
Они поехали в Балашиху. Там у него тоже дом, толи свой, толи съемный, но оформлен он на имя Селиваненко. Это мне рассказал участковый, который стал ко мне приставать, когда я остановился у этого дома. Оказывается, Селиваненко, довольно богатый человек и имеет большие связи, среди работников милиции и прокуратуры Балашихи.
Вадим замолчал, доедая последний бутерброд с колбасой.
— Ну, что Прохор, будем делать? Мы ведь не знаем, в каком доме он хранит свои ценности. Сунемся туда, а дом пустой, да вдобавок, под сигнализацией!
Прохоров сидел на кровати и молчал. Рассказ Вадима, ввел его в стопор. Кто, из них мог знать, что у этого человека, представившемуся Игорю Селезневым, оказалось несколько домов и фамилий. Эти сведения, коренным образом меняли всю запланированную им операцию.
— Ты, что молчишь, Прохор? — поинтересовался у него Вадим. — Я еще ни разу не видел тебя таким растерянным?
— Вадим, я просто не знаю, что нам делать? — произнес Прохор. — Передавать ему иконы или нет? Передадим, он нас кинет с бабками, как лохов, это точно. Единственно, что остается, это грохнуть его на месте, забрать деньги и домой.
— Зря ты, так думаешь, об этом человеке. Он, явно не лох и его просто так, не кинешь. Я думаю, что он придет на встречу без денег и постарается получить эти иконы от нас, под свое честное слово. Если мы их ему передадим, денег мы никогда с тобой не увидим.
— Я думаю, что ты, прав Вадим. Иконы мы должны передать лишь при передаче нам наличных денег. Нет денег, нет икон. Давай на этом пока остановимся. Я утром свяжусь с Калиной, он пробьет все эти номера. Посмотрим, что это за номера, может они такие же липовые, как и первый.
Они легли спать, что бы с утра, успеть разобраться с номерами, до того, как уехать из Москвы.
Утром, Прохор связался с Калиной и попросил пробить номера автомашин. Как, он и ожидал, эти номера оказались принадлежащим автомашинам «Мерседес», уже снятых с учета в связи с уничтожением транспортных средств. Все эти машины были в свое время зарегистрированы в городе Балашихе, где по словам Вадима, у Селезнева были хорошие прихваты в милиции и прокуратуре.
Ближе к обеду, Прохоров и Ловчев, выехали из Москвы.
Прохоров, с утра поздравил мать с праздником восьмого марта и вручил ей свой подарок. Мать прижала подарок к груди и тихо заплакала. Чтобы, не раздражать сына своими слезами, она прошла на кухню.
Игорь, быстро позавтракал и, накинув на себя, пальто, оправился на встречу с ребятами. Так рано, как в этот день, они еще не собирались ни разу.
Игорь, шел по улице Достоевского. Улица, была еще достаточно свободной от транспорта и он, остановившись у кинотеатра «Мир», перешел на другую сторону дороги. Несмотря на ранее время, продавцы уже устанавливали свои палатки на площади у Чеховского рынка.
— И когда они только отдыхают? — подумал про себя Игорь, наблюдая за ними.
Встретились ребята у Цаплина. Поздоровавшись и переговорив между собой накоротке, они поехали на улицу Дегтярную, где жил Сорокин Андрей.
В принципе, они были уже готовы к налету и морально и технически, и единственно, что их сдерживало, это то, что они до сих пор не знали, как им проникнуть в сам Собор. Им нужны были ключи от дверей Собора или место их хранения в этой сторожке.
На улице уже, во всю, подтаивал снег и их автомашина, застряла в колее, не доезжая метров тридцати, до дома Сорокина. Они вышли из автомашины и попыталисьсамостоятельно вытолкнуть ее из колеи, однако, это им не удалось. Грязные и злые на неудачу, они направились к дому Сорокина и стали стучать в потемневшую от времени дверь дома.
Несмотря на сильные удары в дверь, ее хозяин явно не спешил ее открывать для своих гостей.
— Вадим, постучи в окно, может так удастся поднять этого алкаша с постели? — произнес раздраженно Прохоров. — Небось, накушался этой водки с вечера, вот и дрыхнет.
Ребята пошли вдоль дома, стуча во все его окна. Наконец, за дверью послышались шаги, и она, со скрипом отворилась. На пороге стоял Сорокин, в рваных тренировочных хлопчатобумажных штанах, с вытянутыми на коленях пузырями и с удивлением рассматривал их, словно до этого, никогда ребят не видел.
— Вам, кого? — произнес он осипшим голосом. Лицо Сорокина было отекшим, а на щеке, виднелся след, высохшей слюни.
— Привет, Сорокин, ты, что в каком неприглядном виде встречаешь своих гостей? — произнес Прохоров. — Наверное, у тебя сейчас голова трещит от вчерашнего застолья? Вот, здесь приехали доктора, что бы подлечить тебя, а ты дверь держишь на засове и не пускаешь к себе врачей?
— Каких врачей? — переспросил он у Прохорова. — Я не вызывал никаких врачей!
Судя по тому, как вел себя Сорокин, он еще не пришел в себя и с трудом соображал, кто эти люди. Увидев Вадима, он заулыбался, обрадованный его приходу.
— Проходи, Вадим в дом — произнес он, — а то я совсем дуба дам, стоя на улице. А, это, кто с тобой? Я почему-то, их никого не знаю?