Мимо их столика, прошла группа молодых людей, одетых в спортивные импортные костюмы. Все они поздоровались с Игорем и поинтересовались его делами.
— Игорь? Кто эти ребята? — испугано спросила его Жанна. — Это же настоящие гопники? Ты, только посмотри, как они одеты? Нормальные люди, в спортивных костюмах в подобные заведения не ходят.
От этих слов, Игорь поморщился, как от зубной боли. Он сделал вид, что не услышал ее вопроса и продолжал с интересом рассматривать брошь на кофточке Жанны.
— Игорь? Ты, что не слышал моего вопроса? Откуда, ты знаешь этих ребят? — вновь спросила его Жанна. — Смотри, как они себя ведут вызывающе, словно в этом зале, кроме их никого больше нет?
Прохоров, мельком взглянул на ребят и повернувшись лицом к Жанне, тихо произнес:
— Ведут, они себя так, как умеют. И носят они спортивные костюмы, потому, что других костюмов, у них просто нет. Ты, права, Жанна, они не денежные мешки и у них нет таких денег, что бы везде ощущать себя, как ты говоришь, хозяевами жизни. Лишь, только в этом баре, они чувствуют себя людьми, здесь к их требованиям и претензиям прислушиваются бармены и официанты. Пусть, это мираж превосходства над остальными, но это так и поэтому, их не стоит судить так строго, их, наверное, больше нужно жалеть, а не судить.
Твой отец, между прочим, Жанна, довольно умный человек и он сразу понял, кто я и поэтому, не стал мне читать мораль, что такое хорошо и что такое, плохо. Представь себе, я тоже, такой же, как и они, парень, воспитанный улицей. Мне не хотелось в этот вечер говорить об этом, но ты сама начала этот непростой для меня разговор.
Жанна, с удивлением посмотрела на него, видно не ожидая от него подобной реакции на ее слова.
— Да, Жанна, представь себе, я один из этих, как ты назвала их, гопников. Ты думаешь, я не мечтал о лучшей жизни, мечтал и не раз. Но, нам, воспитанных улицей парней, остается лишь только мечтать об этом.
Ты думаешь, мы не видим, как люди власти воруют, тянут на себя все, что можно натянуть. Раньше это все было народное, твое и мое, а теперь это чье-то личное, а уже, не мое и твое. Почему, все это так произошло, я не знаю. Знаю, только одно, что все эти гопники, спят и видят себя нормальными людьми, с достойной и хорошей работой.
Я, тоже всегда мечтал, да и сейчас мечтаю, выбиться в люди. Поверь, я сделаю для этого все, что бы мои дети, не знали, что такое быть, как ты говоришь гопниками.
Прохоров сделал паузу. Он смотрел на Жанну, ища в ее взгляде поддержку и понимание, но глаза Жанны в этот момент были холодны и пусты.
Что бы, как-то сгладить, возникшую из ничего ситуацию, Жанна предложила Игорю, немного погулять на улице. Они быстро оделись и направились на улицу.
Они медленно, нога за ногу, шли по заснеженным городским улицам, направляясь к дому Жанны.
Только сейчас, шагая рядом с Игорем, она вдруг поняла, что очень сильно обидела Игоря и что бы, как-то сгладить свою вину перед Игорем, она безостановочно рассказывала Игорю о Москве, о ее знакомых, друзьях, о музыке.
Она прекрасно видела, что, то, о чем она так увлеченно ему рассказывает, Игорю не интересно и лишь чувство прирожденного такта, не позволяет ему оборвать этот никчемный для него разговор.
— Игорь? — прервав свой рассказ, обратилась она, — а завтра мы, куда с тобой пойдем? Я уже давно не была в казанском театре. Ты, случайно, не знаешь, что завтра играют втеатре имени Качалова?
— Нет, я не знаю — сухо ответил ей Игорь. — Представь себе, после шестого класса школы, я ни разу не ходил ни в один театр города. Стыдно, но это так.
— Это, очень плохо Игорь — поучительным голосом, произнесла Жанна. — Нужно интересоваться культурной жизнью города, посещать театры, концерты.
— Наверное, ты права, обвиняя меня в невежестве — произнес Игорь. — Просто, я рос в такой семье, где мало говорили о театрах, гастролях, концертах. Намного чаще, мои родители в последние годы обсуждали вопрос, как прожить тот или этот месяц. Отец, у меня, токарь — револьверщик шестого разряда, недавно попал под сокращение, и оказалось, что он, кроме того, что точить сверхсложные и точные предметы на своем станке, больше ни чего в этой жизни не умеет делать. Вот, так мы и живем всей семьей на одну зарплату матери. Где, уж нам было, до театров и музыки.
— Прости меня Игорь, я не хотела тебя обижать, просто так получилось. Я ведь ничего не знаю о твоих родителях, ты мне никогда о них ничего не рассказывал — произнесла Жанна.
Она хотела поцеловать Игоря в губы, однако, холодные губы Игоря, не ответили ей взаимностью. Возникшая около часа назад между ними пропасть, расширялась с каждой минутой. Понимая это, Жанна заплакала и вновь стала просить у него прощение.
Доведя ее до двери подъезда, Игорь поцеловал ее в лоб, как обычно целуют покойников, навсегда прощаясь с телом. Не говоря ни слова, Игорь развернулся и медленнонаправился в противоположную от ее дома сторону.
Жанна стояла у подъезда своего высотного дома, не в силах произнести ни одного слова.
Еще минуту назад, она еще надеялась, что Игорь остановится и вернется к ней, но с каждой секундой, эта уверенность таяла, словно весенний снег, под ярким и теплым солнцем.
Жанна, подняла голову и найдя свое окно, увидела как ее мать и отец, внимательно следили за ней, по всей вероятности, осуждая ее слабость и всячески надеясь, что эта была последняя встреча их дочери и Игоря.
Часть вторая
Чем, ближе подходила намеченная Прохоровым дата налета, тем больше и больше он волновался за ее исход.
Ему казалось, что хорошо продуманная им операция, может провалиться, из-за какого-нибудь неучтенного им пустяка.
Сегодня, Прохоров проснулся явно не в духе. Накануне вечером ему позвонила из Москвы Жанна и стала умолять его о встрече с ней. Некогда, угасшая в душе, вновь, заявила о себе с полной силой.
Разговаривая с Жанной и слыша в телефонной трубке ее рыдания, Игорю вдруг захотелось ей ответить грубо, что бы она раз и навсегда поняла, что они не суждены друг для друга. Однако, он, как не старался, сделать это, у него не получилось. В результате разговора, она смогла растопить его сердце, и он, согласился встретиться с ней сегодня вечером, после ее утреннего приезда в Казань.
Положив трубку, Прохоров стал проклинать себя, за несвойственную ему нерешительность и малодушие. Он отлично понимал, что, увидев заплаканную Жанну, он не сможет с ней поговорить так, как ему этого бы хотелось. От осознания всего этого, у него окончательно испортилось настроение еще вчерашним вечером.
Одевшись и позавтракав, он направился к Цаплину. Цаплин был дома и занимался с небольшой штангой. После того, как он в довольно грубой форме переговорил с руководством клуба имени Маяковского, его не стали пускать в спортивный зал, и он был вынужден заниматься этим у себя дома.
— Качаешься? — увидев его мокрое от пота лицо, спросил Игорь. — Не надоело, еще?
— Это Игорь, лучше, чем пить каждый день. Спорт он дисциплинирует — ответил ему Цаплин.
— Слушай, Цаплин? Где, нам взять машину на следующий на вечер? — произнес Прохоров. — Я почему-то об этом раньше и не подумал. Теперь, у меня с утра, начались гонки, где найти машину? Ты же, сам знаешь, что машина будет нам нужна всего часа на два максимум. Может, ты подумаешь, у кого мы могли бы одолжить эту автомашину?
— Не накручивай, себя Игорь. Есть у меня один знакомый, я уже с ним давно перетер на эту тему. Завтра, он дежурит, и машина ему будет не нужна. Для него главное, что бы утром машина была на месте. У него старенькая единичка, машина, которая в глаза не бросается.
— Ну, ты и молодец, Цаплин — произнес Игорь. — А, я-то подумал, что мы здорово прокололись в этом направлении. Скажи, ты трусишь немного?
— Есть, немного. Ведь, не каждый день, мы совершаем подобные дела. А, если по-честному, то я больше боюсь свою мать, чем милицию. Если, она узнает об этом, то, наверняка, не простит мне этого никогда.
— Если мы, сами не проколемся на этом деле, то откуда она узнают об этом? Вот и думай, Цаплин, нужно, что бы все это дело, обтяпать, так аккуратно, чтобы комар носа не подточил.