Сам, Сорокин, имеет инвалидность, связанную с психическим состоянием, если короче, то он не совсем дружит со своей головой и только, по причине того, что в Соборе работает его отец, его здесь держат.
Вот, другой охранник, он по всей видимости, интереснее будет, чем Сорокин. Он ранее судим. К нему-то и приходили всякие старые его дружки. Однако, со слов того же самого Сорокина, никто из них никогда не интересовался у них иконами. Они больше пили, чем разговаривали. В день налета, у них так же были гости Михаила, и все они в тот вечер выпивали. Говорит, что водки было много, однако кто приносил водку он, не помнит. Сорокин, с его слов, вырубился сразу, а другой, со слов священника, еще проводил его до ворот Собора и тоже был изрядно пьян.
— Вот, видишь, Олег, уже появилась тема, над которой стоит поработать. Может быть через них, нам и удастся выйти на преступников. Так, что давайте, поработаем еще немного. Я уверен, что нет, не раскрываемых преступлений, есть просто плохая работа по раскрытию этих преступлений.
Я, вышел из отдела милиции и, сев в машину и поехал домой.
Я медленно ехал по улице Ленина, думая о работе по раскрытию этого разбойного налета. Мне, вдруг снова захотелось осмотреть прилегающую к Собору местность. Включив, у машины поворотник, я стал медленно поворачивать на улицу Муссы Джалиля. Неожиданно, мое внимание привлекло окно на втором этаже авиационного техникума, в котором, несмотря на столь позднее время, горел свет.
— Интересно? — подумал, я про себя. — Чей это, кабинет светится?
Я притормозил около техникума и вышел из автомашины. Подойдя к техникуму, я попытался открыть входную дверь, но она оказалась закрыта изнутри на замок. Я, осторожно постучал в дверь, нажал на электрический звонок, но к двери, никто не подходил.
Тогда я стал стучать, так сильно и настойчиво, что проходящие мимо меня по улице люди, стали останавливаться и с подозрением рассматривать меня. Наконец, дверь техникума приоткрылась, и в дверях показалось испуганное лицо пожилой женщины, на вид которой было около шестидесяти пяти - семидесяти лет.
— Чего, барабанишь, ирод? — произнесла она громко, стараясь скрыть свой испуг. — Сейчас, вот вызову милицию, они тебе покажут, как ломиться в государственное учреждение, в столь поздний час?
— Не нужно, шуметь, мамаша. Я, сам из милиции. Позвольте мне пройти в помещение? — произнес я, и показав ей удостоверение, отстранил ее в сторону.
Женщина, испуганно попятилась, и я, оказался в вестибюле техникума.
— Почему, мамаша, вы оставили свой пост и сидите не на своем рабочем месте около входа? — задал я ей вопрос.
Старушка растерялась, не зная, что мне ответить.
— Прости, сынок — произнесла она, — просто по телевизору показывают сериал, ну как его, «Просто Мария», вот я его и смотрю в комнате преподавателей. У них, там есть телевизор, почему бы, не посмотреть, если в здании кроме меня, никого больше нет?
— Давай, мамаша, пройдем туда, в эту самую преподавательскую, я тоже хочу взглянуть на этот сериал.
— Пойдем, если не шутишь? — произнесла женщина и, шаркая ногами, повела меня на второй этаж. Мы вошли в комнату преподавателей, где работал телевизор.
— Погоди, чуток — произнесла старушка, — вот сейчас закончатся новости, и начнется этот сериал.
Обойдя стол, я подошел к окну и посмотрел на улицу. Из окна, как на ладони, хорошо просматривался не только Собор, но и все прилегающие к нему улицы.
— Вы, мамаша, случайно не дежурили три дня назад? — спросил я ее.
— Это тогда, когда обокрали храм что ли? — произнесла она — Да, дежурила, эта была, как раз, моя смена. Надо же, до такого опуститься, что бы храм обворовать? Я, тогда, сразу догадалась, что не зря эта машина стояла у нас под окнами часа три, видно ждали они чего-то?
— Это, вы, о чем, мамаша? О какой машине, вы говорите? — поинтересовался я у нее. — Может, вы случайно и номер этой машины запомнили?
— Да, нет, сынок, вот номера, я не запомнила. Голова, худая стала, забываю все на ходу. Вот, цвет точно помню хорошо, голубая такая машина, как у моего внука. Спереди у нее, что-то не в порядке, одна фара не светила, да и замазана она машина спереди почему-то белой краской.
Это была удача, не только удача, а большая удача.
— Мамаш, а марка у машины какая, «Волга» или «Жигули»? — переспросил я ее.
— Да, я откуда знаю, ваши марки — произнесла она, укоризненно покачала головой, — разве я в них, разбираюсь. Машина, как машина, все ездят на таких машинах.
— Мамаш, а тебя разве работники милиции не опрашивали в ту ночь? — спросил я ее.
— Да, нет сынок, ни кто сюда не приходил. Я бы уже давно все рассказала, как эти трое залезли в храм.
— А, почему трое? — вновь спросил я ее.
— Да, трое их, нехристей-то, было. Я, в окно смотрела за ними, сначала думала, что они к нам в техникум хотят залезть, а потом смотрю, вышли из машины и пошли в сторону Собора.
Я поблагодарил эту женщину и вышел на улицу. Сев в автомашину, я быстро связался с дежурным по МВД и попросил его дать в перехват автомашину «Жигули» голубого цвета, с разбитым передком, закрашенным в белый цвет.
Уже подъезжая к дому, я услышал по рации ориентировку дежурного на розыск и задержание автомашины «Жигули» голубого цвета.
Голубую единичку, сотрудники ГАИ перехватили на следующий день. За рулем машины находился сравнительно молодой мужчина, лет тридцати. Машина и задержанный молодой человек, были доставлены в дежурную часть МВД. Через несколько минут, Балаганин Станислав ввел его ко мне в кабинет.
Войдя в кабинет, мужчина с интересом осмотрел его интерьер и без приглашения сел на свободный стул. Он с нескрываемым интересом посмотрел на меня и, улыбнувшись, поинтересовался у меня, чем его персона вызвала столь не поддельный интерес у работников уголовного розыска.
— Давайте, для начала, познакомимся — произнес я. — Моя фамилия Абрамов, а зовут меня Виктор Николаевич. Представьтесь, кто вы.
— Чего пургу, гонишь начальник? Перед тобой лежат все мои документы, открой и прочитай. Ты, лучше скажи, за что меня повязали твои архаровцы?
— Почему же, так грубо, архаровцы? — произнес я, открывая его паспорт. — Разве гражданин Якимов Вячеслав Иванович, вас в школе не учили вежливости?
— Меня многому учили, сначала в школе, а затем на зоне. Ты, мне начальник, лучше растолкуй, за что вы меня повязали? Я, давно уже не при делах, живу, как все порядочные люди, хожу на работу, воспитываю сына. Если, я ранее судимый, то вы меня так и будете всю жизнь примерять к разным вашим глухарям. Ты, уже догадался, наверное, что я никогда и ни в чем не признаюсь добровольно. Если есть доказательства моей вины, говорите, а если нет, то отпускайте меня домой. Мне здесь, делать не чего, я не народный дружинник и не подписывался охранять общественный порядок.
— Ну, хорошо, Якимов — произнес я. — Мы с коллегой, поняли твою точку зрения по этому вопросу. Теперь к делу. Расскажи Якимов, где ты был вечером пять дней назад, чем занимался, и кто это все может подтвердить. Ты, знаешь, что показания твоей жены о том, что ты весь вечер был дома, здесь не прокатят. Нужны другие свидетели, все, кроме жены.
— Ты, говоришь, начальник, пять дней назад? Так я в этот вечер работал. Заступил в смену в восемь часов вечера и закончил работу в шесть утра. Об этом может подтвердить мой мастер и другие рабочие смены. Я работаю в трамвайном депо на улице Ершова. Мы весь вечер ремонтировали сгоревший мотор трамвая.
Я сделал отметку в блокноте и посмотрел на Якимова.
— Тогда, скажите мне, пожалуйста, почему вашу машину видели поздно вечером на углу улицы Рахматуллина и Мусы Джалиля? Это, напротив Собора Святого Петра и Павла?
— Спросите, что-нибудь другое? Как, она могла там оказаться, если я работал всю ночь в парке? Она же не могла, самостоятельно уехать туда, а затем вернуться на место? Чудес, ведь не бывает?
— Тогда, еще к вам один вопрос? При досмотре вашей автомашины, в салоне, под задним сиденьем, была обнаружена черная трикотажная перчатка со следами бурого цвета на ней. Скажите, кому принадлежит эта перчатка, вам или другому человеку?