Тот подъехал без опоздания, и они сев в его автомашину, поехали. Недалеко от Никитского переулка, они, оставили машину и направились дальше пешком.
— Что, у вас за город — ворчал Балаганин, — не подъехать, не отъехать от адреса, все нужно ходить пешком. У меня уже все зимние сапоги покрылись солью, гляди и того, что скоро развалятся от вашего реагента.
Павлов остановился у старого трехэтажного дома дореволюционной постройки. Кованая железная дверь в подъезд невольно вызывала уважение к жильцам этого дома.
Алексей нажал на звонок и стал ждать, когда им откроют входную дверь. Через минуту, заспанная консьержка открыла входную дверь и, загородив дверной проем своей массивной грудью, поинтересовалась, к кому направляются эти трое молодых людей.
Павлов, достал свое удостоверение личности и молча предъявил его ей.
— Вам, что не ясно? — поинтересовался он у нее. — Пройдите на свое рабочее место и не мешайте нам работать.
Оперативники, поднялись на второй этаж и остановились у массивной деревянной двери. Судя по всему, данная дверь была изготовлена еще до революции и могла, наверное, послужить еще человечеству еще столько же лет, сколько и служила. Сбоку у двери, отливаясь золотом, светилась медная дощечка, на которой было написано «Покровский Самуил Яковлевич — искусствовед».
Алексей нажал звонок, и ребята, затаив дыхание, стали ждать, когда откроется эта старинная дверь. Прошло еще минуты три, прежде, чем за дверью раздались еле слышные наги и она открылась. На пороге квартиры, появился мужчина средних лет, одетый в шелковую пижаму.
Увидев, на пороге квартиры Павлова и двух незнакомых ему молодых людей, Покровский удивленно и раздражительно произнес:
— Алексей, ну, что за дела? Ты посмотри, сколько сейчас времени? Нельзя же, вот так, бесцеремонно названивать в дверь уважаемым гражданам. В прочем, кому я говорю? Наша милиция никогда не отличалась своими хорошими манерами.
— Самуил Яковлевич, у нас к вам куча вопросов, которые не терпят отлагательств. Со мной, мои коллеги из Казани. Может, вы, нас пропустите в свою квартиру или предпочтете разговаривать с нами прямо здесь, в коридоре.
Самуил Яковлевич изобразил на лице недовольную гримасу, однако, посторонился и жестом руки, пригласил ребят к себе в квартиру.
То, что увидели ребята в квартире Покровского, мало, чем отличалось от зала Эрмитажа. Все стены квартиры были увешаны дорогими картинами голландских живописцев. На полках и полочках, одна к другой, словно на параде, размещались вещи, место которым было лишь в столичном музее.
Увидев, восхищение в глазах оперативников, Покровский, опустил вниз глаза, и тихо произнес:
— Эту коллекцию, я собирал всю свою жизнь. Вы знаете, я пожертвовал всем, семьей, детьми. Все, что я зарабатывал, я вкладывал в эти вещи.
Он готов был еще долго рассказывать нам о своих муках, при создании этой коллекции, но его остановил голос Павлов.
— Хорош, заливать Покровский. Да, ты никогда, в своей жизни нигде не работал, я ведь это хорошо знаю. Ты, всю свою жизнь обманывал людей, вот и скопил это добро.
— Давайте, товарищ Павлов, не будем останавливаться на личностях, а так же вдаваться в эти подробности — произнес Покровский. — Лучше, скажите, что вас привело ко мне?
— Вы, знаете, Покровский, в Казани, совсем недавно, были похищены две чудотворные иконы. Одна икона 16 века, Седьмиозерная Смоленская Божья Матерь, а другая, список иконы Казанской Божьей матери, конца 18 века. Эти иконы попали в руки господина Селезнева и, насколько нам известно, он хочет их переправить в США.
Вы, Покровский, один из тех людей, кто ранее занимался подобными операциями. Все другие специалисты в этой области, уже давно сидят, вы один, лишь, на свободе и Селезнев, я думаю, или уже обратился к вам или обратиться, в самые сжатые сроки. Вы, знаете, он держать у себя краденые иконы не будет, а постарается, как можно быстрее сплавить их с рук.
Сейчас, мы на хвосте у Селезнева и если нам, станет известно, что он уже переправил или переправит эти иконы через вас, то вас ожидает, полное фиаско. Я лично обещаю вам, что мы определим вас в государственное учреждение лет на пять, а вашу столь богатую коллекцию, передадим в пользу какого-нибудь музея.
Так, что, все ваше счастье, Самуил Яковлевич, находится в ваших руках.
Смирнов заметил, как задрожали пальцы на руках Покровского. Он, что бы это скрыть, сунул свои руки в карманы пижамы.
— Я, что-то не понял вас, товарищ Павлов — произнес он, слегка дрожавшим голосом. — Это что, шантаж? Я, честный человек, и вы не имеете ни какого права, разговаривать со мной в таком тоне. Я, буду жаловаться на вас, врываетесь в чужую квартиру в такую рань, да еще, угрожаете честному человеку.
— Не нужно, театра, Покровский. Никуда, никуда вы жаловаться не будете, вы же знаете, чем это для вас это обернется. Зачем, вам эти проблемы? Живите, как живете и сопите в две дырки.
Вы, знаете, со мной люди, которые вас в отличие от меня, вас не знают. Сейчас, они начнут делать здесь обыск, и вам, придется отчитываться перед ними за каждую безделушку, что стоят на ваших полках. Я, думаю, что по целому ряду вещей, вы, просто, не найдете ни каких документов, подтверждающих их покупку. Так, что решайтесь Покровский, по быстрее, пока они не приступили к обыску.
Покровский, медленно, опустился в большое кожаное кресло и с испугом посмотрел на Смирнова и Балаганина.
— Ну, что будем делать? — спросил Стас у Павлова. — Сейчас, вызову остальных сотрудников, и мы перевернем здесь все верх дном. Вы тогда можете жаловаться кому угодно, хоть в организацию объединенных наций. Вы батенька, проходите по нашему делу, как скупщик краденого антиквариата.
— Ну, хорошо, хорошо — произнес Покровский. — Да, я виделся с Селезневым, и он просил меня организовать для него коридор на таможне. Однако, я еще не подписался под это дело и икон у меня в настоящий момент, нет. Я, постараюсь вывести вас Алексей на Селезнева, если конечно, у меня это получится.
Вы, же сами хорошо знаете, что Селезнев, не лох, он игрок и всегда хорошо просчитывает все свои ходы. Тем, более, сейчас он работает с какими-то кавказцами, они его и прикрывают. Мне, нож в бок или пулю в затылок, получать под старость лет, поверьте, не хочется.
— Вот и договорились, Покровский — произнес Павлов, — я буду ждать вашего звонка сегодня до вечера. Если его не будет, то вот эти ребята из Татарстана, сделают то, что не мог сделать, когда-то я. Они вывернут вас, просто, на изнанку.
Павлов, развернулся и направился к двери, вслед за ним двинулись Смирнов и Балаганин.
Покровский, убедившись, что не прошеные гости покинули его дом, бросился к телефону и стал яростно накручивать телефонный диск. Руку его дрожали, и он уже не пытался прятать свои руки в карманы. Наконец на том конце провода раздался щелчок и Покровский, захлебываясь от пережитого волнения, закричал в телефонную трубку:
— Вы, знаете, мне срочно необходимо с вами встретиться. Поймите, игра выходит из-под вашего контроля. У меня только, что был Павлов из пятого отдела МУРа и с ним двое оперативников из Казани.
— Не волнуйтесь, товарищ Покровский — произнес голос. — Ситуация под нашим контролем. Я буду у вас, в десять дня, так что ждите.
Покровский положил трубку и вытер испарину со своего лба.
Большой автобус красного цвета стоял недалеко от трассы. Около него толпилось человек пятнадцать, которые переминались с ноги на ногу, ожидая, когда им разрешат вернуться в теплый автобус. На месте преступления уже работала оперативно-следственная бригада из УВД города Зеленодольска. Мы, с Костиным, вышли из машины и направились к месту преступления. Увидев Костина и меня, нам сразу же направился начальник Зеленодольского УВД. Поздоровавшись с нами, он стал докладывать.
— Вы, знаете, товарищ заместитель министра, со слов водителя автобуса, он совершал привычный для него рейс Челны — Москва. Они, отправились вчера поздно вечером, что бы за ночь добраться по трассе до Казани. Пассажиров было немного, всего, шестнадцать человек.