Если я только сделаю одно движение, то уже не остановлюсь. Просто не смогу физически.
- Ты готов к ласке? - глаза птички горят.
Ее пальчики скользят вдоль пуговиц сорочки, высвобождая. Пуговица за пуговицей. Невыносимая пытка.
Но я терплю. Жду, что будет дальше.
И вот моя грудь обнажена. Птичка с восторгом смотрит на нее. Я же борюсь с очередным приступом желания.
Почему? Сам не знаю. Чего-то внутренне жду. Какого-то знака.
- Какой ты красивый, - с восторгом заявляет птичка. - Так бы облизала тебя всего, как леденец.
Да что же ты со мной делаешь?
Демон внутри ревет. Требуя все взять в свои руки. Когда бы я еще позволял куколке над собой верховодить. Это впервые.
Краем глаза замечаю, что птичка лезет в карман. А через миг разламывает капсулу над моей грудью. И тело застывает, скованное заклинанием стазиса. Я не могу пошевелиться.
Не успеваю удивиться, как вижу в руке птички клинок. Она высоко поднимает его над головой, держа двумя руками.
И с силой обрушивает его на мою грудь, острием вниз. Целясь прямо в сердце.
Тельма. Пробуждение
- Н-н-нет, - кричу я и просыпаюсь в холодном поту.
От пережитого ужаса стучат зубы. Пытаюсь хоть как-то успокоить учащенное дыхание и дрожь во всем теле.
Лежу и смотрю в незнакомый потолок. Но не он меня занимает. А сон. Страшный сон в котором я убиваю Рикардо Харда. Генерала Его императорского величества. Самого страшного человека империи. Мужчину, которого за глаза прозвали Карателем за то, что он никого и никогда не прощает.
Я вижу, как заношу клинок над беззащитным, полностью парализованным запрещенным заклинанием, мужчиной. Я вижу его глаза, в которых мелькает удивление, злость, обида.
А ведь еще недавно в них плескалась мука, перемешанная с желанием. Страсть, сдобренная обожанием.
- Нет. Этого не может быть. Это все страшный сон, - говорю себе, судорожно сжимая пальцы. И, наконец, обращаю внимание на серый потолок, расчерченный трещинами времени.
Перевожу глаза чуть ниже и вижу окно, закрытое решетками с наружной стороны. Резко подскакиваю, отчего голова начинает кружиться.
И тут я понимаю, что нахожусь вовсе не дома, а где-то в казенном месте. Об этом свидетельствует дешевая, но крепкая мебель, грубо покрашенные стены, плохо побеленный потолок. Где-то я уже такое видела.
В допросной полицейского участка - вспоминаю я, продолжая испуганно озираться.
В противоположной от окна стороне дверь с окошком. Но и оно, как я успела догадаться закрыто решеткой. В окне мелькает чья-то голова.
Слышится шум отпираемого замка. Со скрипом открывается дверь.
- Ну, что? Очухалась? - в комнатушку, чье убранство состоит из кровати стола стула и чего-то там за ширмой, входит женщина неопределенного возраста в черном платье и белом фартуке. На ее голове одет белый платок с красным крестом на лбу. Чтобы сразу было ясно к какому сословию она принадлежит.
- Что со мной? Где я? - задаю уместные в моем положении вопросы.
- В больничке. Где же еще? В тюремной больничке, - поясняет она. - Давай-ка я тебя осмотрю. Мыслимое ли дело неделю проваляться в беспамятстве.
Женщина подходит ко мне и начинает свой осмотр. Глаза, рот, нос. Щупает тело. Заглядывает везде, куда только можно и нельзя.
Я не протестую, ошарашенная всем происходящем.
На мне серая в полоску роба, размера на три больше требуемого. Но это меня волнует меньше всего, нежели то, как я здесь оказалась.
- Что со мной случилось? Почему я здесь? - озвучиваю все то, о чем думаю. Что не дает покоя.
- А ты разве не знаешь?- с подозрением спрашивает она.
- Нет. Я ничего не знаю, - даю всунуть себе градусник в рот. Пока он занят спрашивать дальше не получается.
- Ты заколола генерала, - обыденным тоном сообщает женщина. Как будто в этом нет ничего удивительного. Словно каждый день второй человек в империи нарывается на острие клинка во время бала.
Градусник выпадает из моего рта. Женщина ловко умудряется его поймать почти над полом.
- Да что ж ты такая неаккуратная. Побьешь казенное имущество, получишь взыскание. Недельку на пустой баланде и хлебе, будешь как миленькая помнить, что казенное имущество надо беречь, - скороговоркой произнесла она, всовывая градусник назад. - Рот закрой. Вываливается.
Что вываливается она не стала уточнять. Я и без того не могла разобраться в услышанном.
Значит, это не сон. Это все произошло на самом деле. Как такое, вообще, могло случиться? Моему изумлению нет предела.
Нет. Я в полном ступоре.
У меня в голове не укладывается произошедшее.