И с кем? Со мной.
- Ну, вот. Почти в порядке. Температура чуть высоковата, но это пройдет. Ожидай, скоро тебя переведут в камеру. Сегодня еще денек подержу здесь, а завтра, извини, не могу. Мне моя голова нужнее на плечах, а не в корзине палача.
Женщина хлопает меня по плечу и выходит из больничной камеры. Наедине с думами.
Тельма. В тюрьме
После ухода больничной сестры, или кем она там являлась, я долго не могла прийти в себя. Все переваривала услышанное.
Я заколола Карателя. Так сказала женщина.
От одного упоминания об этом у меня в сердце что-то сжималось и хотелось кричать. Мой мозг услужливо подсунул яркую картинку — кинжал в моих руках, неумолимо стремящийся вниз. Острие, смотрящее в сердце. А дальше темнота.
Железный замок загрохотал вновь.
Да что они здесь на всем экономят? Не могли поставить нормальные магнитные замки? Используют допотопные материалы.
Я ожидала увидеть уже знакомую женщину, но вместо нее в камеру, вошел мужчина. Усатый со шрамом на лбу.
В руках держал железную миску и кружку, сверху которой лежал приличный кусок хлеба.
- Обед,- сухо сообщил он, проходя в палату.
Он с размаху плюхнул миску и кружку на стол. И как их содержимое не оказалось на полу? Мистика да и только.
- Как поешь, поставишь пустую тару у порога. Я заберу, - не глядя на меня произнес мужчина.
После его ухода, я опасливо встала с кровати, прошлепала босыми ногами по полу. Заглянула в то, что мне принесли. Какое-то непонятное варево, в котором я с трудом могла опознать картошку и морковку, порезанные грубыми кусками. Что это? Суп или соус? А может нечто другое? В кружке плескался чай. Хоть в чем-то была уверена.
Конечно, можно было изображать из себя светскую леди и потребовать хотя бы ложку, о которой благополучно забыли. Но есть все равно не хотелось. А пить очень.
Чай на вкус оказался жутким. Подозреваю, что в родительском доме помои были вкуснее. После двух глотков я поставила кружку на стол.
Ноги на холодном полу озябли. Потерла одну о другую. Покрутила головой в поисках обуви. Вместо своих туфелек, в которых я уезжала на бал, обнаружила какие-то стоптанные чувяки. Похоже, что до меня их носили пару сотен лет.
Ничего другого отдаленно напоминающего обувь в палате не было. Пришлось засунуть свою брезгливость куда подальше и натянуть на ноги это непонятно что. В них в любом случае лучше и теплее, чем без них.
Не знаю что уготовила мне судьба. Явно ничего хорошего. Но заболеть простудой в мои планы не входило. Я пока отметала от себя любые мысли о будущем. Так было проще. И спокойнее.
После неудачной попытки напиться, обследовала камеру. Ой, палату. За ширмой оказался умывальник и примитивное подобие туалета. Все удобства, усмехнулась про себя.
Открыла кран, потекла вода. Я набрала в пригоршню, понюхала. Отдавало ржавчиной. Почему-то не сомневалась, что из крана потечет нечто подобное.
Вылила в раковину чай, ополоснула кружку. Налила в нее воды. Все лучше ужасного пойла. Интересно, а они сами пробовали свой чай на вкус. Кто они, я не стала додумывать.
После исследования камеры силы меня покинули. Я с трудом добралась до кровати. Улеглась на нее, свернувшись калачиком. И провалилась в беспокойный сон. В котором раз за разом я убивала генерала Харда.
Как я могла совершить подобное? Ведь у меня никогда не то что оружия не было, даже мыслей.
В последнюю нашу встречу генерал поступил благородно, в то время как я вела себя вызывающе. Провоцировала. Хоть и знала, что виновата.
Что же будет теперь?
Мне не простят убийство генерала. Выше него только император. Но он вряд ли чем-то поможет, даже если обратиться к нему с просьбой о помиловании. Еще бы, ведь я лишила его преданного слуги. Все в империи знали, что не будь Карателя, неизвестно удержался бы император на своем троне. Уж слишком не любили его в народе.
Я старалась не думать как мое поведение отразится на родителях. Теперь они изгои. Мой поступок перечеркнул все. Папа с мамой мне этого не простят. Я подвела их. А ведь они возлагали на меня столько планов.
Рикардо. Выжить вопреки - Что делает заключенная? - спросил, незаметно скривившись.
Лекари строго-настрого запрещали заниматься самодеятельностью, как то вставать, ходить, работать. Мне был прописан полный покой. С их слов я должен лежать пластом и ожидать пока мой организм восстановится после ударной дозы яда.
Как он должен активно регенерировать, если я буду активно изображать из себя умирающего?
Полная чепуха.