Решительным клином двигалась троица с Эмира, и острием его была не склочная драконша, а воительница, готовая ко всему. Ветер трепал две нахально выбившиеся из прически огненно-рыжие пряди, пел в причудливом плетении рукоятей парных артефактных мечей.
И другая тройка, выглядевшая опасной, несмотря на всклокоченный какой-то вид и отсутствие видимого оружия. Рик двигался с кошачьей грацией человека, готового в любой момент броситься на врага. Вразвалочку, нелепо, загребая ногами, шел Джефри, но за этой его нарочитой неуклюжестью чувствовалась мощь дикого зверя. Венн словно тек по белому песку, и никому не пришло бы сейчас в голову принять его за человека.
Впереди бежал Сириус, и его хвост развевался боевым стягом. Цепочка мелких, аккуратных и таких нереальных в этом мире следов казалась путеводной нитью.
Она ждала нас. Гордая и прекрасная, окутанная мраком волос, Она смотрела прямо на меня своими огромными, по-детски распахнутыми глазами цвета летней ночи.
— Здравствуй, Этернидад! — я шагнул вперед и не увидел, а почувствовал, как бесшумно и неуловимо сдвинулись мои друзья, забирая ее в кольцо.
— Ты пришел, — изящные губы изогнулись в печальной улыбке. — Ты убьешь меня?
— Разве я могу? — я улыбнулся в ответ. — Я просто помогу тебе вернуться туда, где ты должна быть. Вот и все.
— Ты действительно так думаешь? Думаешь, я должна быть именно там?
— Ты сама знаешь, что я прав.
— Уже нет, — Она засмеялась, и смех этот был похож на мурлыканье горного родника. — Тебе следует подумать, на чьей ты стороне, мой спаситель. Разве ты не знаешь, что всегда лучше быть на стороне истины?
— Истины? — я не понял, о чем она толкует, но в душу закралось нехорошее предчувствие. — Разве истина не в твоем имени, Этернидад? Не в вечной борьбе Света и Тьмы?
Тонкая рука взметнулась к соблазнительной пышной груди, только что полускрытой живущими собственной жизнью волосами, но оказавшейся вдруг обтянутой царственным черным бархатом. Приколотая к лифу, блеснула подозрительно знакомая искорка.
— Вот она, истина, дурачок, — она слегка наклонилась вперед, и у меня голова пошла кругом от ее форм. — Первозданная руна Эчей. Истинная руна Истины, как ни нелепо это звучит. Маленькое чудо, возводящее любое слово и дело в ранг закона мироздания. Ну, или отдельно взятой его части, так уж и быть. Я ведь не жадная. Я даже была бы рада поделиться с тобой, милый. Только скажи…
— Сказать?.. — мне показалось, что мир сузился до размера этих темно-фиолетовых глаз.
Она звала меня, ждала, я принадлежал ей, как она принадлежала мне. Ничего больше не имело значения, ничего не имело смысла. Ничего больше и не было. Только Она и я. Мы растворялись друг в друге, и мрак окутывал нас, баюкая, как любимых детей. Я чувствовал, как он поглощает меня, забирает мою душу, но мне было все равно. Я был с Ней, Она была со мной. Небытие — полное и абсолютное — манило нирваной нашего единения.
И тут Она дернулась и отскочила в сторону.
Мир вернулся к своему нормальному состоянию. Я вдруг понял, что мои соратники сжали круг, почти придвинулись к нам на расстояние удара меча. Еще бы несколько секунд моего пребывания в гипнотическом дурмане ее взгляда, и они добрались бы до Нее. Мы были в полушаге от победы. Не знаю, смог бы я потом вырваться из плена окутавшего нас мрака, но лучше было умереть вместе с ней, чем позволить Тьме жить. И вот какой-то неожиданный несчастный случай, мелкая нелепица разрушили связавшую нас смертельную магию. До боли знакомый пыльно-серый комочек прошебуршал лапками по изысканным складкам платья.
— Сто-уй, воровка-у! — заорал Сыр, опознав в нарушительнице спокойствия нашу давнюю знакомую, и рванулся было к Повелительнице, но Дог впился пальцами в клетчатые бока, удерживая разъяренного хищника мертвой хваткой, и вовремя заткнул кошачью пасть.
— Какое невежливое животное, — Этернидад выпрямилась, перестав обращать внимание на постороннюю возню на платье, снова становясь единовластной повелительницей этого убого мирка. Она приподняла тонкую бровь и презрительно покосилась на Сириуса, видимо, приняв его вопль на свой счет. — Вам следовало бы надеть на него намордник, молодой человек, — Дог вздрогнул под ее взглядом.
Я начал тихо закипать. А вот не надо так смотреть на моих друзей! Да еще ребенка Она мне здесь пугать будет! О собственном решении относиться к Догу, как к молодой девушке, я, разумеется, начисто забыл, и когда Этернидад снова одарила меня своей обольстительной улыбкой, пылал праведным гневом. Повелительница удивленно расширила глаза, снова повернулась к Догу и изучила его уже боле внимательно.