– И для моего сына?!
– Но вы ведь не враг себе и ему! Представляете, что будет с мальчиком, если каждый день ему придется сравнивать вас с Сергеем Дмитриевичем. Перевес будет не в вашу пользу!
– Что?! – Глеб задохнулся от обиды. Слова «толпились» во рту, наскакивая друг на друга, не давая сказать что-либо внятное.
Наконец он глубоко вздохнул и выпалил:
– То есть, выражаясь привычным для вас языком, вы ставите мне ультиматум?
– Пожалуй, – спокойно ответил бывший министр.
– И каков же срок исполнения?
Николай Николаевич, ожидавший шумных объяснений и даже истерик, был приятно удивлен мирным исходом:
– Срок? В разумных пределах: неделя, две.
– Хорошо! Прощайте!
– Мое почтение, – Николай Николаевич вежливо кивнул и удалился с таким видом, как будто за его уходом наблюдали особы королевской крови.
Как только захлопнулась входная дверь, Глеб бросился к тумбочке, извлек из ящика книгу с красивым тиснением и открыл ее там, где была закладка. Он внимательно прочитал несколько строк и тихо пробормотал:
– Это невозможно!!!
Ближе к вечеру того же дня.
Света и Глеб стояли у стойки бара. Глеб уже был прилично пьян и глаза его лихорадочно блестели:
– Понимаешь, Штейн принес мне эту книгу! Я начал читать – сперва просто так. Потом медленно и осторожно, как сапер. Ты не поверишь: каждая страница, каждая сцена, каждое слово поражали меня в самое сердце. Все, что там написано, – это о моей жизни! Откуда человек, который жил за сто лет до меня, знал все обо мне сегодняшнем?
Глеб одним глотком осушил стакан, поморщился и снова заговорил:
– Я заставил себя остановиться на том событии, которое произошло со мной несколько дней назад и было описано в книге. Я боялся читать дальше – вдруг загляну в собственное будущее!.. Но сегодня меня буквально добил визит этого Николая Николаевича. Когда он ушел, я бросился к книге и что же? Там все это есть! Чуть по-другому, по-тогдашнему, но по сути – точь-в-точь! Я человек здравомыслящий! В мистику не верю! Но я растерян!
– Любимый, – Светлана обеспокоенно взяла Глеба за руку, – прошу тебя, не примеряй на себя чужую жизнь! Не читай больше эту дурацкую книгу!
– Дело не в этом, – покачал головой Глеб. – Я думаю, если то, что написал Толстой, актуально через сто лет, значит, это типично, а типичное – неизбежно! Оно предначертано кем-то, когда-то! Вот и все! Может, эта книга – своеобразная «мужская библия» и ей нужно безропотно следовать?!
Светлана отпустила руку Глеба и обиженно насупилась:
– Безропотно? А обо мне ты подумал?
– Подумал! Разве тебе хорошо будет со мной мучиться?
– Мучиться?! Да я жить без тебя не могу, не спрашивай почему – не знаю! Вроде все против, а я не могу!
– Какая со мной жизнь?
– Ты – эгоист!
– Нет. Я хочу сделать так, чтобы всем было лучше.
– Нет, нет! – от волнения щеки Светланы порозовели. – Ты хочешь сделать лучше для себя, а что будет с остальными тебя не волнует!
– Да как ты не понимаешь, что моя жизнь – пустота! Я пропал! Я ни на что не гожусь!
– Я от тебя не отступлюсь! – в глазах девушки сверкнуло упрямство. – Я тебя спасу! Тебе нужно бросить пить!
– Милая, милая балеринка! – грустно улыбнулся Глеб. – Я ведь что ни делаю – всегда чувствую, что это неправильно! И мне стыдно! Я сейчас говорю с тобой и мне стыдно. Стыдно руководить фирмой, к которой не лежит душа, стыдно было врать жене, теще и другим близким и не очень, людям… Я только, когда выпиваю, не чувствую стыда!
Несмотря на протесты Светланы, Глеб наполнил стакан и выпил.
– Ха! А знаешь, девочка, ведь и этот наш с тобой разговор там есть!
– Где?
– В этой чертовой книге!
15 марта того же года.
Глеб почти кричал в телефонную трубку:
– Инесса, это Рязанов! Где Вячеслав Борисович? До сих пор нет? Когда появится, пусть мне перезвонит – это срочно!
Глеб швырнул трубку:
– Черт, когда надо мне – его нигде нет. А вот когда ему…
В углу комнаты молча сидел Штейн с книгой в руках. Глеб как подкошенный рухнул на кровать и сердито сказал:
– Я обещал этому борову – Николаю Николаевичу не тянуть. Уже прошла неделя. Вот-вот вернется хозяин квартиры. А я не готов!
– А я вот подготовился основательно! – ухмыльнулся Штейн, перелистывая книгу. – Вот послушай. «Мы не убиваем себя, но можем себя убить. Это чудодейственное средство. Не будь под рукой этого кислородного баллона, мы бы задыхались, не могли бы жить. Когда смерть рядом, то становится возможной жизнь, ибо именно смерть дает нам воздух, простор, радостную легкость, движение – она и есть возможность!» Что скажешь?